«Готов поверить, — сказал Людовик самому себе, — что он думает, что доказал свою власть над ними. В характере герцога Карла есть странная восточная причуда. Его называли Неосторожным, а теперь будут называть Ужасным».

Король даже не мог предположить, откуда взялась эта черта в его характере. Конечно, не от отца, герцога Филиппа Доброго. Откуда непоколебимая преданность и способность к технике у Анри Леклерка? Не от Фуа или Арманьяка. Откуда взялись странности в его собственном характере? Сумасшествие его деда, Карла VI, конечно же, не было похоже на его болезнь. А если не кровь, тоща — что?

Если это проблема медицинская, то он может основать университеты. Если духовная — построит больше церквей. А лучше сделать и то и другое и оградить себя со всех сторон. Он вспомнил о кардинале Балю, который, конечно, сейчас сидит в красной клетке, и решил выпустить его оттуда, конечно, не освободить совсем, но сделать условия заключения более удобными. Не нужно создавать лишних проблем, он и так потерял все свои духовные звания, выступив против епископального города.

Голова его продолжала работать быстро. Он понимал, что сам фактически является пленником. Как его назвал герцог только что? Кузен Людовик? Значит, надо было воспользоваться его игривым настроением ещё до того, как оно сменится.

— Кузен Карл, — сказал он любезно, — признай, что я сдержал слово, и твой город успокоен, и я тебе помог в этом.

— Признаю это.

— Теперь, если я больше не нужен, я хотел бы вернуться во Францию.

— Ты начинаешь нравиться мне, Людовик. Задержись на неделю-другую, и мы сможем отпраздновать нашу победу. Ты не наслаждался настоящим бургундским пиром с тех самых пор, когда был дофином при дворе моего отца.

— Я немного озабочен тем, — сказал король, изобразив совершенную наивность, — что не получил всё ещё известий из Франции о том, одобрил ли парламент наш договор. Я должен вернуться и утрясти всё.

— Всё ещё боишься, что я призову англичан? — неуклюже пошутил Карл. — Может, для этого есть основания, ведь соглашение действует только один год.

— И у меня есть только один год, чтобы собрать тысячу экю.

Это придало новый поворот делу, и герцог перестал насмехаться.

— Я проеду с тобой часть пути, — сказал он.

Европа цинично созерцала то, как два могущественных властителя ехали бок о бок во главе своих эскортов, и ей не было дела до печальных событий, произошедших в Льеже.

В лиге от города герцог пригласил короля вернуться летом и отпраздновать. Король же обещал, что сделает это.

— И, кстати, кузен Карл, — сказал он, улыбаясь, — насчёт моего брата Карла. А что, если он не захочет взять Нормандию, если я буду предлагать её обратно ему?