– Хили!

– Слушаю, сэр! – “Почему у меня голос дрожит?”

– Сколько раз тебе повторять, чтоб ты выключал телевизор, если его не смотришь.

– Простите, сэр.

– Выходи давай и помоги мне полить мамин садик. Я думал, дождь будет, но, похоже, разгулялось.

Отказаться Хили не осмелился. Мамины цветы он на дух не переносил. Руби, которая работала у них до Эсси Ли, отказывалась даже близко подходить к густым зарослям, из которых мать нарезала букеты. “Цветы змеи любят”, – приговаривала она.

Хили натянул кеды и вышел на улицу. Раскаленное солнце уже стояло высоко в небе. Хили стоял на пожухлой желтой траве, футах в семи-восьми от маминых клумб и, жмурясь от яркого света и пошатываясь от жары, поливал цветы из шланга, стараясь держать его как можно дальше от себя.

– Где твой велосипед? – спросил отец, вернувшись из гаража.

– Я…

Сердце у Хили ухнуло в пятки. Велосипед его был там, где он его и бросил – на разделительном газоне под кустом, возле мормонского дома.

– Ну сколько раз тебе повторять? Сначала загони велосипед в гараж, потом заходи домой. Уже сил никаких нет напоминать тебе, чтоб ты его во дворе не бросал.

Гарриет спустилась вниз и поняла – что-то случилось. Мать в хлопковом приталенном платьице, в котором она обычно ходила в церковь, порхала по кухне.

– Держи-ка, – она поставила перед Гарриет холодный тост и стакан молока. Ида стояла к Гарриет спиной и подметала возле плиты.

– Мы что, куда-то идем? – спросила Гарриет.

– Нет, милая… – Голос у матери был бодрый, но губы – поджатые, навощенные оранжевой помадой, и лицо от этого казалось очень белым. – Я просто решила, что сегодня утром встану пораньше и приготовлю тебе завтрак, ты же не против?

Гарриет глянула на Иду, которая так и не обернулась. И плечи она держала как-то странно. “Что-то случилось с Эди, – с ужасом подумала Гарриет, – Эди в больнице.” Едва она об этом подумала, как Ида, так и не глядя в сторону Гарриет, нагнулась, чтобы собрать пыль в совок, и Гарриет вздрогнула, заметив, что Ида плакала.

Весь ужас, который ей пришлось пережить за прошлые сутки, так и навалился на нее, а вместе с ним – и новый, безымянный страх. Она робко спросила:

– А где Эди?

Мать с удивлением глянула на нее.