Тенистые рощи

дома будущего

– Хреновое у них будущее, – сказал Хили.

Они побежали по обочине Пятой магистрали, держась подальше от фонарей, обегая мусорные баки (Хили был настороже – как знать, вдруг матери захотелось мороженого и она попросила отца сбегать к “Джамбо”, чтоб успеть до закрытия). Затем они свернули в город и темными переулками добежали до кинотеатра на площади.

– Уже полфильма прошло, – сообщила им кассирша с очень лоснящимся лицом, выглядывая из-за раскрытой пудреницы.

– Да, мы знаем, – Хили протолкнул два доллара под стеклянное окошечко, сделал шаг назад, нетерпеливо приплясывая на месте, размахивая руками. Сейчас ему меньше всего на свете хотелось смотреть полфильма о говорящем “фольксвагене”. Кассирша защелкнула пудреницу, вытащила ключи, чтоб открыть зал и впустить их, и тут вдалеке раздался свисток паровоза: на станцию Александрия прибывает поезд до Нового Орлеана, отправление в 20.47.

Хили ткнул Гарриет в плечо.

– Давай скатаемся на нем в Новый Орлеан. Как-нибудь вечерком. Гарриет отвернулась, скрестила руки на груди, выглянула на улицу. Вдали грохотал гром. На другой стороне улицы захлопал на ветру навес над хозяйственным магазином, обрывки бумаги запрыгали, закувыркались по тротуару.

Хили взглянул на небо, выставил ладонь. Когда кассирша повернула ключ в стеклянной двери, на лоб ему шлепнулась капля дождя.

– Гам, а ты “Транс АМ” водить сможешь? – спросил Дэнни.

Как же он торчал, торчал, что твой лютик, а бабка у него ну до того худющая, костями ощетинилась, ни дать ни взять кактус в красном цветочном халате – цветастом, поправил себя он, уставившись на бабку, – в красный бумазейный цветочек.

До бабки и впрямь доходило, как до кактуса, прошло несколько минут, прежде чем она, запыхтев, ответила своим колючим голоском:

– Водить-то еще ладно, могу. Мне просто сидеть в ней уж больно низко. С моим-то артуритом.

– А я не могу… – Дэнни смолк, все обдумал, начал заново: – Я могу отвезти тебя в суд, если хочешь, но машина-то выше не станет.

Бабке не угодить, все-то ей было не по росту. Когда грузовик был исправен, так она жаловалась, что в кабину лезть высоко.

– Эх, – мирно ответила Гам, – я и не против, чтоб ты меня, сынок, отвез. Не зря ж мы столько денег отдали, чтоб тебя на дальнобойщика выучить.

Вцепившись сухонькой коричневой клешней в руку Дэнни, она медленно – очень медленно – прошаркала к машине по утоптанному пыльному двору, мимо Фариша, который, сидя в шезлонге, разбирал телефонный аппарат, и тут Дэнни пришло в голову (как озарило, оно так всегда и бывает), что все его братья – да и он тоже – умели разглядеть самую суть вещей.