– Ты уезжаешь? – повторяла она, ошарашенная известием.

Салли с вещмешком за плечом стоял на кухне. Выражение лица у матери было такое, будто отец вот-вот залепит ей очередную звонкую оплеуху.

– Ты остаешься? – бессердечно парировал Салли.

Она испуганно посмотрела на гостиную с задернутыми шторами, где отец, как всегда, сидел перед телевизором – правда, выключив звук. Салли не помнил, когда они с отцом последний раз разговаривали, но не сомневался, что старик слушает, хоть и притворяется равнодушным.

– Зачем бы мне уходить?

На самом деле она, конечно, имела в виду другое: “Куда я пойду? Как я буду жить? И на что?” Ответов на эти вопросы у Салли не было, и он сказал матери то, что она знала и без него:

– Он обращается с тобой как с собакой. Даже хуже.

Мать снова испуганно покосилась на гостиную.

– У него просто характер тяжелый, только и всего.

– Нет, он злобный, трусливый и глупый. И это еще когда трезвый. “Выйди сюда, старик, – думал Салли. – Если тебе не нравятся мои слова, выйди сюда и получи по заслугам”. Он был готов, если надо, снять вещмешок и сцепиться с отцом прямо на кухне.

– В глубине души, – возразила мать, – он нас любит.

– Неправда.

– Если и я уйду, у него никого не останется, – жалобно прошептала мать.

– Он не стоит того, чтобы у него кто-то был.

Мать взяла Салли за руку.

– Тебе необязательно быть жестоким, – проговорила она, – только потому, что мир жесток.

Неужели, подумал Салли. Он-то как раз пришел к противоположному выводу. Америка того и гляди вступит в войну, и он примет в ней участие. Значит, ему придется быть жестоким, это он понимал. А потому Салли, расцеловав на прощанье мать, ушел, даже не заглянув в гостиную, проявил ту самую жестокость, от которой его предостерегала мать.

К несчастью, его жестокости не хватило на то, чтобы уехать из города, не попрощавшись с мисс Берил. Правда, Салли подумывал об этом. В отличие от мужа, мисс Берил не обрадовалась, услышав, что Салли идет служить. Он спросил ее почему – уж не считает ли она надвигавшуюся войну ошибкой, и мисс Берил ответила: все войны в той или иной степени ошибка, но главное даже не это. Мисс Берил, бесспорно, боится, что его убьют, но не в этом дело. По-настоящему ее пугает, пояснила мисс Берил, то насилие, которое Салли учинит над собой. Он подвергает опасности не только себя, но и свою личность, ту самую личность, о которой Торо писал, что ее надо оберегать и защищать, ту личность, чье верховенство утверждал Эмерсон. (В восьмом классе на уроках мисс Берил они читали и “О гражданском неповиновении”, и “Доверие к себе”). От молодых, продолжала мисс Берил, вечно требуют рисковать собой настоящими, хотя у них еще не было случая толком себя узнать. По ее мнению, несправедливо просить их поставить на кон нечто такое, о чем они даже не подозревают и уж тем более не знают ему цены.