– Тот же револьвер.

– Знаешь, ты его припрячь получше… Гринго не нравится, что мы тут с пушками разгуливаем.

– Понял.

Майор посмотрел на него искоса – так, словно старался угадать нечто.

– А скажи-ка ты мне, инженер… Ты-то к нам надолго?

– Сам не знаю. Да нет, на самом деле отлично знаю.

Он замолчал. И лишь когда прошли еще немного, добавил, пожав плечами:

– Мне некуда идти.

Гарса, осмысляя эти слова, поскреб усы:

– Это что-то новенькое… – с сомнением сказал он. – У таких, как ты, всегда есть куда, не то что у нас, голодранцев. Ты же умеешь взрывать породу и скважины бурить, разве нет? У тебя есть работа и есть родина.

– Не уверен.

– В том, что есть работа?

– В том, что есть родина.

– Ай, да не трепи ты языком! Не годится молодому человеку так говорить.

Они уже дошли до конца улицы, откуда открывался пыльный пустырь, упиравшийся в подножье холма. Последние дома были приземисты и неказисты. Перед одним сохло на веревках белье, а из трубы шел дым.

– Мне здесь хорошо, с вами. – Мартин обернулся лицом к югу, в сторону реки, скрытой улицами Эль-Пасо. – В Мексике или в двух шагах от нее.

– Позволено ли мне будет спросить – а как это вяжется с поисками убежища?

– Не знаю… Трудно объяснить. – Мартин подумал еще немного. – Я бы сказал так: вы, мексиканцы, живые.

– Ага, мы живые, покуда нам не влепят пулю у стенки или в бою, что происходит в последнее время. А после этого становимся мертвыми.

Они уже подходили к дому, когда дверь открылась и вышла женщина с плетеной корзиной для белья. И увидев их, остановилась. Черная широкая юбка до пят, белый лиф. Волосы заплетены в две косы по обычаю сольдадер, на плечах платок, которым она при появлении мужчин покрыла голову.