Какое-то время они шли молча, а потом Гарса заговорил снова:

– Что намерен делать, инженер?

– Ты имеешь в виду, если Панчо вернется в Мексику?

– Ну да.

– Наверно, пойду с ним, если он разрешит.

– «Наверно»? А от чего это зависит?

Мартин не ответил. Он и сам не знал от чего. И вообще знал наверняка только одно: ему хорошо здесь, среди этих людей. Казалось, что течение собственной его жизни вдруг удивительным образом замерло и сам он перестал за нее отвечать. С той минуты, как нога его ступила в Эль-Пасо, он пребывал словно в каком-то угаре, как под действием легкого наркотика, и невероятная насыщенность настоящего избавляла от мыслей о будущем.

– А вы, майор? Вы почему остаетесь верны Панчо Вилье?

– Сам не знаю. Чему-то ведь надо хранить верность? Или кому-то. Без этого люди становятся хуже зверей. – Гарса помолчал в раздумье. – И потом, с тех пор как я встрял в драку, не то что палат каменных, а и клочка земли себе и моей Макловии не нажил… Душа, как говорится, горит, да ноги зябнут.

– Но ведь для революции нужны люди, кони, оружие. А денег-то у вас нет.

Мексиканец рассмеялся:

– Чистая правда, инженер. Вот этим мы и занимаемся.

Они снова замолчали. И майор заговорил не сразу:

– Знаешь, наклевывается тут одно дело… Так что ты вовремя мне попался.

Заинтригованный Мартин ждал, что он скажет дальше. Но Гарса молчал, словно сомневаясь, надо ли продолжать.

– Я долго прикидывал так и эдак… – вымолвил он наконец. – А как увидел тебя, так меня и осенило…

– Насчет чего?

– Устроить большой тарарам, как тогда, на севере… Помнишь «Банк Чиуауа»?

– Такое забудешь, пожалуй.

– И про золото, которое у нас свистнули?