– Но это касается вашего сына. О нем должны помнить.

– У меня есть свои воспоминания.

Доменика не могла понять, почему в несчастье ее чопорная свекровь ничуть не изменилась. Она не горевала, а скорее негодовала, как будто сын доставил ей неудобство тем, что погиб, служа своей стране.

Гризель налила кипяток в заварочный чайник и накрыла его грелкой. Сшитая из кусочков бархата и фетра грелка была в форме домика с окошками и дверью. Из окошек торчали крохотные войлочные веточки сирени. Эта симпатичная вещица привносила частичку тепла и уюта в холодный дом и явно свидетельствовала о том, что когда-то Гризель мечтала о счастливой семейной жизни.

Доменика попыталась представить Гризель Мак-Викарс молодой любящей матерью, но не смогла. Недовольство стало вечным спутником этой женщины, проросло, словно вьюнок на крыше, всюду запустивший свои цепкие корни. Жизнь, полная разочарований, истребила ее природную доброту. Ее все сильнее засасывало в этот водоворот, и она ни в чем не находила утешения.

Не проявила свекровь и обычной вежливости. Она не предложила невестке чая или печенья, не поделилась с ней ни единым воспоминанием о сыне.

– Миссис Мак-Викарс, я понимаю, что вы убиты горем, и я тоже.

Гризель ничего не ответила, и Доменика продолжила:

– Я хочу вас кое о чем попросить, потому что вы единственный человек, кто может помочь мне жить дальше.

Гризель вскинула голову:

– Денег нет. Тебе не на что рассчитывать. Да и будь у меня лишний фунт, ты бы его не получила. Ты ничего не значила в его жизни.

– Вы меня неправильно поняли. Позвольте мне договорить. Я не прошу денег. Вы его мать, и вам должно принадлежать все, что напоминает о нем, включая любую мелочь в его карманах. Но если бы вы могли поделиться его фотографией, я была бы вам очень признательна.

В глазах Гризель вспыхнула ярость.

– Если бы у меня была фотография, я скорее разорвала бы ее, чем отдала тебе. Из-за тебя я потеряла сына.

Выпроводив Доменику из дома, Гризель захлопнула и тут же заперла за ней дверь. В небе над Глазго низко висели груды серых облаков. Ритмичный стук дождя по крышам напомнил Доменике вечер в отеле Манчестера после их свадьбы. В номере не было радио с музыкой, и они танцевали у камина под звуки падающих капель.

Джон частенько журил ее за то, что в Шотландии она никогда не вспоминала про зонт. Его итальянская жена была не из тех, кто думал о дожде, когда светило солнце. Доменика решила подождать, пока непогода утихнет, но вскоре стало понятно, что это только начало. Она выбежала под проливной дождь и ни разу не оглянулась.