Я показал ему очередной документ.

– Это уже не микроснимок, а вырванный из блокнота листок.

– И что?

– То, что это свежие разведданные абвера.

– А они о чем?

– Похоже, это просто перечень танковых марок, выпускаемых на разных советских заводах. Чтобы прикинуть общий объем.

– Опять-таки, важно это?

– Важна не столько сама информация, сколько то, как она представлена.

– Что ты имеешь в виду? – Хемингуэй оглянулся через плечо. – Крабы опять наступают. Что значит «как представлена»?

– Британской и американской разведкам полезней знать, как работает абвер, чем то, сколько танков выпускает Советский Союз.

– Значит, это не просто пустяшная информация о русских. Кто-то сдает немецкие источники.

– Да. И если ты думаешь, что тут охвачен только Восточный фронт, посмотри вот на это.

Я показал ему снимки немецкой аэроразведки, сделанные над Северной Африкой. О битве в пустыне близ Бен-Гардана сообщалось в новостях всего полтора месяца назад.

Солнце пригревало, запах мертвечины становился невыносимым. Это напомнило мне, к чему привели эти пометки на карте, напомнило о трупах британских и немецких солдат под солнцем пустыни.

– Это я могу прочитать, – сказал Хемингуэй. – Пятьдесят танков к югу от Бен-Гардана, сто – на западе. Еще сто движутся в обоих направлениях по дороге к востоку от города и шестьсот – по западной. Но зачем кому-то карта боевых действий двухмесячной давности?

– Без понятия.

– А это что?

– Черт. – Этот листок, третий или четвертый машинописный экземпляр, значил очень много, в отличие от всего остального. – Это шпионская радиограмма в Гамбург, перехваченная либо ФБР, либо армейской или флотской разведкой. Пятого апреля. Стандартный книжный шифр абвера на частоте 14 460 килогерц. Принимающая станция в Гамбурге ответила на 14 385 килогерцах. На середине радист ошибся и вставил длинный ряд точек – чтобы указать на ошибку? – а после передал верную группу букв.

– Расшифровать можешь?

– Нет.