За руль он теперь посадил меня. Мы медленно вышли из Энсеньяды-Эррадуры, осторожно прошли через риф и помчались. Мыс Рома таял за кормой. Хемингуэй сидел позади меня, держа на коленях «браунинг», рядом лежала сумка с гранатами. Надеялся, подозревал я, что вчерашняя субмарина вынырнет из синих вод Гольфстрима, как морское чудовище. Если б меня спросили, каким я видел Хемингуэя летом 1942 года, я бы выбрал этот момент: усталый бородатый рыцарь, поджидающий своего дракона.

Но подлодка во время нашего головоломного путешествия так и не показалась.

– Как прошел рейс, папа? – спросил Патрик.

– Нашли их заправочную базу? – спросил Грегори.

– Подлодку видели? – спросил Гест.

– Мы, кроме летучих рыб, никого не видали, – сказал Грегори.

– Нашли что-нибудь существенное? – спросил Ибарлусиа.

– Хорошо, что ты вернулся, пап, – сказал Грегори.

Хемингуэй сел на бревно, взял у Геста жестяную кружку с горячим кофе.

– Нет, ребята, ничего интересного. Пошарили в канале за Кайо-Сабиналь, исследовали несколько тупиковых речек. Ночевали на пляже, москиты заели.

– А где Мария? – спросил я.

Ибарлусиа показал на «Пилар» в шестидесяти футах от берега.

– Дону Саксону вечером стало плохо. Рвота, понос, смотреть и то страшно. Он не хотел бросать рацию, но Грегорио уложил его в носовой каюте, и Мария осталась с ним на ночь… поухаживать в смысле. Очень уж ему было худо.

– А сейчас он как? – спросил я.

– Спит, – сказал Гест. – Грегорио и Мария приплывали на «Жестянке» позавтракать с нами пару часов назад, а потом она вернулась одна присмотреть за больным. – Он восхищенно покрутил головой. – Девочка боится воды, но с моторкой управляется как заправский моряк. Если я тоже заболею, пусть и со мной посидит.

– Сплаваю туда, поздороваюсь с ней, – сказал я.

– Да она скоро обратно приедет, – сказал Патрик. – Мы хотели ей риф показать, где вчера рыбачили.

Я скинул рубашку, брюки, туфли и вошел в воду. Она уже нагрелась, но все равно была приятна после жары, крови, песка и пота.

– Хосе! – удивленно воскликнула Мария, увидев меня, мокрого и практически голого. Поставила чашку с кофе, спрыгнула с короткого трапа на камбуз, бросилась мне на шею. Потом отступила на шаг, смущенно глядя на мои мокрые трусы, и оглянулась на носовую каюту. – Сеньор Саксон спит, Хосе, а шлюпка привязана у борта, если ты…

Я погладил ее по голове.