– С чего ж ты так возбудился?

– Есть только одна причина, по которой эта бумажка оказалась среди других: показать кому-то, что у абвера есть источник в ФБР или военной разведке. Эту копию украли или купили в Америке.

– Вот черт.

Да уж. Пятого апреля Инга Арвад хороводилась с молодым флотским мичманом Джеком Кеннеди, сыном посла Джозефа Кеннеди, в Чарльстоне, перед самым отплытием «Южного Креста». Я протер глаза от песка и пота.

– Что там дальше?

Хемингуэй, ухмыляясь, перебирал толстую пачку машинописных листов. Шапка набрана немецким фрактуром, налицо и двойная молния, знак СС.

– Да так, ничего. Всего лишь подробный список сотрудников абвера в Гамбурге, датированный 1 апреля 1942 года. Хочешь знать, сколько у них оперативников? Двадцать шесть офицеров, четверо рядовых, пятнадцать гражданских. Один работающий по контракту радиотехник, двадцать радистов, семьдесят два шифровальщика. Один фотограф. Один ответственный за транспорт – шофер, вероятно, – и двое велосипедистов-курьеров. Господи боже, Лукас.

– Прячь всё это обратно, возьмем с собой.

– Еще бы не взять. Это надо доставить послу Брейдену как можно скорее, хорошо бы сегодня вечером.

– Нет. Сначала сфотографируем убитых, их снаряжение, пулю. Откопаем их плот, тоже сфотографируем, закопаем обратно. Потом похороним их.

– Но сюда надо привести ребят из флотской разведки…

– Нет, – повторил я. – Не надо.

Хемингуэй не спорил – ждал, что будет дальше. Ветер утих, и вонь сделалась особенно сильной.

– Я всё объясню, когда выйдем в море.

Он, коротко кивнув, пошел за камерой и лопаткой.

25

25

Когда мы пришли на Кайо-Конфитес, «Пилар» стояла на якоре, а вся команда, включая мальчиков, сидела за поздним завтраком у костра.

Мы чуть не сломали красавицу «Лоррейн» на обратном пути. Всю дорогу она шла под углом к волне, оставляя за собой пенный след, будто от самого дьявола убегала. Весь свой запас горючего она израсходовала и принялась за резервный. Когда я указал на это Хемингуэю, он отмахнулся и сказал:

– А, на хер. На Конфитесе еще есть.