– Мне захотелось увезти ее отсюда. Подальше от всего этого, – тихо поясняет Мэрайя.

– Почему именно на прошлой неделе, а не раньше?

Мэрайя отворачивается:

– Потому что время пришло. Это сумасшествие длилось уже слишком долго.

– Может быть, ваш отъезд как-то связан с решением Колина забрать у вас опеку? Ведь он сообщил вам о своем намерении.

Мэрайя судорожно соображает, как бы так ответить, чтобы не казалось, будто она хотела обойти закон, хотя это правда. Она смотрит на Веру: нужно как-то перевести разговор в другое русло, пока дочка не сболтнула про Иэна.

– Это получилось ненамеренно. Я только хотела упростить ситуацию.

– Почему именно Канзас-Сити?

– Мы наугад взяли билеты на первый же самолет, который вылетал из аэропорта.

Вера подпрыгивает на кровати:

– Ага, а знаете, кто летел первым классом?

– Вера! – резко произносит Мэрайя, и девочка тут же замолкает.

Мэрайя сжимает губы, прекрасно понимая Верино замешательство и чувствуя на себе пристальный взгляд Кензи.

– Главное, что мы вернулись. Как только узнали о повестке, сразу приехали.

Кензи смотрит не моргая. Мэрайя чувствует, как капля пота скатывается за воротник рубашки. Выражение лица назначенного судом опекуна не оставляет сомнений. Эта женщина лжет. Но сказать ей больше – значит признаться в желании спрятаться от Колина и от тяжбы, которой он пригрозил. А еще пришлось бы говорить о связи с Иэном, хотя это и его тайна тоже. Мэрайя отвечает на адресованный ей взгляд, твердо решив, что на этот раз не отведет глаз первая. К ее удивлению, это делает Кензи. Не достает свой блокнот, не забрасывает Мэрайю новыми вопросами или упреками, а лишь слегка отодвигается от нее и, тихо напевая, продолжает свою работу: перебирает прекрасные волосы Веры, как нити на ткацком станке, ловко подхватывая все свободные концы.

– О господи, Иэн, я так рада, что ты позвонил!

Он улыбается, прижимая трубку к уху: