– Мама, Марсел.

– Нет. Позже.

– Мама, это срочно. Подойдите сюда, а то шнур не достает.

– Ну давай. В чем дело?

– Мама, что с тобой?

– Ничего. Ты где?

– В Париже. Подписываю договор с «Адидас».

– По поводу какого продукта?

– Контракт на поставку шнурков для кроссовок.

– Гора родила мышь.

– Да что ты… Это же здорово!

– Мог бы добиться контракта на тапочки целиком.

– Ну да. Но и шнурки – тоже неплохо, не занудствуй. А что там с этими названиями улиц?

– Ничего, что представляло бы какой-то интерес для тебя.

– Но почему ты тогда не вернешься в дом? Мерче говорит, что…

– Мерче лучше помолчать. Пока, у меня много работы.

– Но мама! Черт возьми, у тебя же диабет! Помни, что тебе…

Элизенда вернула телефон невестке, потому что в этот момент черные грибы уже подходили к улице Фалангиста Ориола Фонтельеса (1915–1944) и остановились у таблички, которую было видно с террасы. Это была единственная табличка, которую Серральяк (да проклянет его Бог) разбил прямо на стене, даже не сняв ее предварительно. Словно хотел распять имя. А потом уже на земле с помощью долота окончательно превратил ее в мелкие осколки. А на стену прикрепили табличку с названием Средняя улица.

– Видите ли, это имя я бы как раз не меняла, потому что его скоро собираются причислить к лику святых и тогда снова придется менять табличку.

– Откуда вы знаете, что его собираются сделать святым? Если он был…