– Потому что он слышал это, когда сидел за рулем. Я не хочу, чтобы моего сына звали, как одного из убийц моих отца и брата. Рома, реши мне эту проблему.

– Мне придется пойти в бюро записи актов гражданского состояния и в церковь. Надеюсь, у меня не возникнет…

– Ты уж постарайся, это твоя работа. Моего сына зовут Марсел, как моего деда.

– Я все решу, Элизенда.

– Так что он перестал носить прежнее имя и стал сеньорито Марселом. Вы видели, какие чудесные у меня глицинии?

58

Я верю в сбалансированную, сильную и здоровую природу, а также в Гринпис, который оберегает и сохраняет ее, и во все человеческие существа, которые осуждают ненависть между народами и индивидуумами. Верю в равенство людей и ненавижу войны и различия по признаку пола, расы…

– Но различия по признаку пола существуют. И различные расы тоже. Послушай, не стоит так передергивать.

Я верю в равенство людей и презираю половое неравенство.

– Вот теперь верно. Именно так: неравенство.

Любое неравенство по половому, расовому, религиозному и национальному признаку. И не верю во все, что наносит ущерб свободному духу человека.

– Личности.

Свободному духу личности.

С балкона новой квартиры Жорди и Тина смотрели на реку, несущую воды другой реки, Памано, и часть горы, карабкавшейся вверх в направлении Торены, о существовании которой они тогда не подозревали. Какой целебный воздух, какой целебный воздух! И как это мы раньше не догадались переехать жить в горы, где, как говорят, живут люди чистые и благородные, культурные, богатые, свободные, умелые и счастливые!

– Я люблю тебя, Жорди.

– А я тебя. Ну-ка, поторапливайся, пошли, мы же договорились на час дня.

Тина с Жорди отметили свой первый день в Сорте блюдом отменного вязкого риса с овощами в таверне Ренде, где за соседним столиком Фелиу Бринге обедал с клиентом после завершения гражданского акта по смене уличных вывесок в деревне Торена, рассуждая об ощущении внутренней чистоты, которое он испытал, видя, как низвергаются наземь имена эпохи фашизма, проявившего в этой зоне необыкновенную жестокость.

– Как и повсюду в стране.

– В маленьких деревнях он был жестче. Потому что злоба и затаенная вражда крепко-накрепко прилепились к стенам здешних домов. Здесь все друг друга знают и всем известно, кто что совершил. Мне известно, где находится пара-другая общих могил.

– Об этом многие знают, но молчат.