– Будет очень приятно с ним познакомиться, – сказал Ориол.

Потом посмотрел Элизенде в глаза. Она ответила ему столь же выразительным взглядом, и тогда Ориол встал, поскольку не было никакого смысла продолжать неудавшийся визит; он простился с каноником и направился к двери.

– Книги.

Священник очками указал на книги. Книги. Элизенда взяла их и протянула Ориолу, говоря вы пришли за книгами, а уходите с пустыми руками. Поскольку каноник тоже встал и, судя по всему, имел намерение выйти в прихожую, Ориол навсегда простился со своей возлюбленной прямо в гостиной, вежливо пожав ей руку и бормоча что-то вроде вы же знаете, если вам еще что-то понадобится… а также всего вам доброго, сеньора, спокойной ночи. Закрыв за собой входную дверь, он взглянул на книги при свете фонаря, висевшего у входа в дом Грават. «О подражании Христу», приписываемое Фоме Кемпийскому, и каноническая биография отца Альфонсо Родригеса, написанная его единоверцем, иезуитом по имени Л. Жакоби.

Когда отец Аугуст наконец уединился в своей комнате, Элизенда встала, посмотрела на уютные языки пламени в камине и пошла за пальто. Она не удосужилась известить о своем уходе Бибиану, чтобы той не вздумалось останавливать ее или советовать проявлять благоразумие; ведь Бибиана прекрасно понимала, что для ее девчушки все это может выйти боком, и уже несколько дней взглядом предупреждала ее об этом.

Элизенда вышла через заднюю дверь, ту самую, сквозь которую когда-то сбежала ее мать. В лицо ударила волна ледяного холода. Всего десять дней назад в Торене выпал первый снег, но накануне температура резко упала, очевидно желая продемонстрировать, что она на стороне зимы. Пасмурное, словно нахохлившееся небо и новолуние. Снежная белизна придавала мертвенно-бледный оттенок пустынным улицам и лицу Элизенды. Когда она уже направлялась к одиноко стоящему зданию школы, ей показалось, что вдали раздались какие-то завывания или что-то в этом роде, словно волки вновь сбились в стаю в районе Тоссала или возле утеса Аркер. Она постучала в классное окно совсем тихонько, но ей показалось, что этот звук отдается эхом во всех уголках Торены. Вновь послышался далекий вой волков. Никакого ответа. В школе никого нет. Где же Ориол, подумала она. Она только хотела спросить его, что означал его взгляд, что происходит, чего ты боишься, что ты хотел сказать мне, но не смог по вине моего дяди. Она вновь постучала в стекло, а потом прислонила лицо к окну, чтобы рассмотреть внутренние помещения здания. Никого. Ориол, что означал твой взгляд. Именно в тот момент я навсегда утратила ощущение счастья, да, я перестала быть счастливой раз и навсегда. Сейчас, сидя со слегка склоненной головой на скамье для почетных гостей, Элизенда Вилабру не услышала, как Газуль сказал святой отец удаляется; вернее, его уносят отсюда, поскольку сам он не может и шагу ступить, и, думаю, сейчас нам скажут, что торжественный акт завершен; ты должна радоваться, потому что в целом церемония получилась очень прочувствованной. Правда? Эли! Ты слышишь меня? Ты хорошо себя чувствуешь?