Тряской рукой пробегает по волосам. Плюет в огонь.

Говорит, увидишь, один-другой богатый дом построили тут как ни в чем не бывало. Сколькие-то нажились на этом. Всегда найдутся те, кто переждет, пока все не скатится к худшему, и они тогда накупают всего, что идет по дешевке. Много славной скотины скуплено было хапугами по цене ниже нижнего. Люди распродавали едва ль не за так. Колумбо Маклафлин тот. Не знаю, помнишь ли. Просидел с мошной своей в кулаке, муслил сметливые пальцы. Разжирело хозяйство его будь здоров, ей-ей. А немалая доля домов стоит теперь пустая. Эта кузня дыма не видела два года. Раз язык твой кот уволок, я порасспрашиваю про твоих, но сомневаюсь, что добьюсь чего дельного, поскольку уже о них бы услыхал, теперь-то. И надо было б поспрашивать, мы ж кровные. Она была славной женщиной, матерь твоя. Времена были… времена ужасной неразберихи.

Он повертывается посмотреть на нее, и глаза у него светлеют. Ты очень другая стала с тех пор, как я тебя помню. Бог забрал тебя девчоночкой, а обратно прислал красивою женщиной.

Она просыпается от голоса, это ее же шепот. Встает и видит очерк Гвоздаря, тот дышит морским дыханьем у себя в кресле. Обертывает она себе плечи накидкой, отдвигает засов на двери, видит, как покойно падает свет на внахлест лежащие Гвоздаревы ладони, ноги раскинуты, стопы свернуты внутрь, рот нараспашку, словно изумленный какой-то грезой. Звериный рывок холодного воздуха, и вот она уж оставляет за спиной дорогу, что вьется вверх к Блэкмаунтин, шагает к пепельному морю, что тащит вверх ржавый нож ветра. Внезапная пара следящих за ней красных глаз среди поля, бычьи.

Слишком многие места предъявляют ей воспоминанья. Будто бы, думает она, память таилась не в мыслях, а в глубине осязаемых сочетаний предметов. Как угол дороги вдруг выдает внезапное движенье, пляску духов, каких она пытается обдурить, глазея куда-то прочь. Проходит мимо и своего призрака, идущего рядом с матерью. Некий непамятный разговор и чувство долгого и нескончаемого лета, грядущее – бескрайний простор. И у волнолома она видит некий утраченный день под позабытым солнцем. Закрывает глаза, и вот уж она собственный призрак, ныряет в воду, туда, где звук мира недвижен и есть лишь биение сердца и очерк брата проворен в воде, и, может, сейчас ты сможешь принять то, что есть.

Дорога ведет ее в обход мыса, какой завивает море вокруг многих своих пальцев, море забирает мыс своим дыханьем, нескончаемое сиплое это дыханье, море-ветер, что дует с пролива кто-знает-где, и шепчет он, я был здесь от начала времен и ушепчу эти скалы в пыль. Балли из нескольких домишек, появляются дети и принимаются кричать и идти с нею рядом. В дверях стоит мужчина с двумя ведрами и что-то выкрикивает детворе. Наглая девчонка лет семи, не более, тянет ее за юбку. Ты кто же такая будешь? Что делаешь? Девочка идет рядом с Грейс преувеличенным маршем, затем, когда Грейс ей не отвечает, с обиженным лицом отстает.