В больницах было еще хуже. Рвота, диарея, отсутствие туалетов, воды и дезинфицирующих средств – все это приводило к тому, что пациентам часто приходилось лежать в собственных экскрементах, а если они оказывались на нижних нарах, то и в экскрементах тех, кто лежал наверху. Крысы в лагерях отъедались до размеров кошек. Они грызли пациентов мертвых, но и живых тоже. Бороться со вшами было невозможно. Выживание в таких условиях – доказательство силы человеческого духа.

Эсэсовцы действительно устроили рождественскую елку. Узников выстроили перед ней, а потом им продемонстрировали груду голых трупов – рождественский подарок от администрации лагеря. Но пение рождественского гимна – это мой вымысел.

Селекция – еще один задокументированный, но совершенно невероятный по жестокости процесс. Биркенау сразу строился как лагерь смерти. Вновь прибывших разделяли на две колонны – более крепких отправляли на работу, слабых же прямо в газовые камеры. Обреченных обманывали – делали вид, что их ведут в душ (из эффективности, а не из доброты), но те, кто работал в лагере, никаких иллюзий не питали. «Селекции» происходили периодически и случайным образом. В любой момент любой заключенный мог отправиться на смерть.

Поезда. Мои героини, Ана и Эстер, прибыли в лагерь в апреле 1943 года. В то время поезда высаживали заключенных за воротами лагеря, но с мая 1944 года пути продлили до центра лагеря – вспомните прибытие Томаша, – чтобы ускорить процесс. Внутреннюю «платформу» можно увидеть и сегодня.

Марши смерти – хорошо известный жуткий пример жестокости нацистов вплоть до самого конца войны. Самые больные пациенты остались в лагере умирать. Станислава вместе с несколькими другими узницами уговорили нацистов оставить их с умирающими. Уходя, нацисты отключили электричество, заперли кухни и подожгли Канаду, чтобы оставшиеся не получили абсолютно ничего. Остались и дети, хотя трудно определить, сколько матерей могло остаться с ними. Некоторые сумели избежать маршей смерти, спрятавшись под грудами трупов, как это сделала моя героиня Наоми. Единственное, что я немного изменила, – это время. На то, чтобы вывести всех оставшихся заключенных на морозные дороги, ушло целых два дня, но я сократила процесс для драматического упрощения.

Воскресенья. У заключенных действительно были выходные дни – по воскресеньям их не отправляли на работу.

Информация о лагере. Когда весной 1944 года два беглеца, о которых упомянуто в романе, добрались до Словакии, они сообщили еврейскому совету о происходящем в Аушвице-Биркенау. Их сообщение было передано во Всемирный еврейский конгресс, но никаких действий предпринято не было, даже когда появилась новая информация от двух словаков, бежавших в мае. Союзники получили сведения в середине июня 1944 года. Тогда же были проинформированы нейтральная Швеция и Ватикан. Би-би-си, швейцарская пресса и американские газеты и радиостанции стали сообщать о немыслимых зверствах, творившихся в лагере, с середины 1944 года. Американские разведывательные самолеты фотографировали Аушвиц, но никаких иных действий не предпринимали.