Придется нелегко. Сегодня вечером Эстер ужинала у друзей. Значит, вернется поздно, и Мия не сможет провести последний вечер в ее компании. И спать девочке придется в своей комнате. Правда, о том, что вечер последний, она понятия не имеет.

Бакстер помог дочери подготовиться ко сну, проявив недюжинное терпение. Он видел, что Мия грустит от того, что скоро уезжать, и не повысил голос, когда она шесть раз подряд проигнорировала его слова и не пошла чистить зубы. Вместо этого принес зубную щетку и предложил свою помощь. Около девяти часов с большим трудом он уложил ее в постель и почитал ей книгу, а потом Мия попросила спеть колыбельную.

Достав из футляра гитару дона Хорхе, Бакстер подумал про Альму. Она наверняка еще смотрит внизу телевизор. Он так и не определился, как вести себя с ней, поэтому решил, что лучший выход – просто ретироваться.

– Мия грустит из-за отъезда, – прошептал он, когда малышка пошла наверх. – Побуду с дочкой. Ей надо хорошо выспаться. Увидимся утром.

– Vale, спокойной ночи. Buenas noches, – ответила Альма, и в ее тоне Бакстер уловил нотки разочарования. Или показалось? Опять, наверное, проделки внутреннего голоса, который однажды уже посоветовал поцеловать Альму.

Он сел на край кровати, и тут дочка спросила:

– Пап, а когда у нас получится сюда вернуться? До лета еще далеко. Может, в марте, на весенних каникулах?

Гитара как-то сразу оказалась не к месту, играть расхотелось.

– Почему нет? Можно и весной вырваться.

– Круто! – Он ощутил аромат ее зубной пасты, которая пахла жвачкой. – Тетя Альма говорит, что весной зарождается жизнь. Появляются на свет собачки, лошадки, цыплята. Я так люблю малышей! Здорово, наверное, когда по тебе ползают щеночки.

Бакстер ударил по струнам, и аккорд эхом отозвался в душе. А если лжи во спасение не существует? Нет никакой серой зоны, а есть только черное и белое, ложь и правда?

Нет, нельзя снова ее обмануть и сказать, что они возвращаются домой из-за работы, как нельзя скрывать и то, что поместье продается. Гитара в руках подействовала, как сыворотка правды, похлеще, чем «Афиладор».

Если он действительно хочет стать по возвращении домой другим человеком, тогда и поступки должны стать другими. Хватит ограждать Мию от жизни.

Не сомневаясь, что поступает правильно, Бакстер сказал:

– Солнышко, мне больно тебе об этом говорить, но, похоже, поместье выставлено на продажу. Возможно, в следующий раз навещать всех придется в другом месте.

Мия застыла.

– Что?

– Понимаю, все это… очень грустно. Но жизнь идет своим чередом.