И вдруг словно черно-белая пелена слетела с глаз. Как будто сковывавшие тело цепи, наконец, пали. Внутри что-то проснулось, и слово «правда» вырвалось наружу, прозвучав неожиданным откровением. Сегодня, когда Эстер умоляла его не говорить Альме о записи, Бакстер точно в зеркале увидел, на какую опасную дорожку может завести ложь. Его осенило. Сказав только что Мии правду, он наконец разорвал порочный круг.

«Больше никаких секретов. Никогда».

Перед глазами замелькали воспоминания. Затем Бакстер подумал об Альме, и, словно по мановению волшебной палочки, появились строки.

– В этом мире иллюзий полюбил я тебя, но не знал, что ты тоже видение. – Слова и мелодия рождались сами собой. Кто-то играл вместо него, а Бакстер лишь отдался на милость нового господина, стал марионеткой для величайшего из композиторов, который в это мгновение смотрел на него сверху.

Когда песня закончилась, шлейф от стихов все еще висел в воздухе. Бакстер вдруг ясно увидел всю картину. После смерти Софии, можно сказать, он и не жил, очутившись в ловушке созданного собственным воображением мира. А Альма… она была не более чем видением, которым он лихорадочно пытался заполнить пустоту, появившуюся в его сердце после ухода Софии. Что ж, по крайней мере, он вовремя одумался… и это вселяло надежду.

– София? – позвал он тихо, подозревая, что начинает сходить с ума. – София, где ты?

Глава 29 Правда – змея

Глава 29

Правда – змея

Бакстер проснулся от сковавшего его страха. Во сне он пытался за что-то ухватиться, и когда открыл глаза, понял, что сжимает в кулаках белую простыню. Солнце светило в окно, рисуя на постели ровную линию. Семь утра. Он осторожно повернулся на бок и глянул на Мию. Девочка безмятежно проспала всю ночь.

Сердце сжалось, когда Бакстер подумал, что ей предстоит узнать сегодня. И все же другого выхода нет. Он еще никогда и ни в чем не был настолько уверен.

Правда.

Хватит беспокоиться, ограждать ребенка от жизни и пытаться все исправить. Настало время для истины. Как он мог требовать от Эстер признаться во всем Альме, когда сам утаил от Мии правду о болезни бабушки? Допустим, он продолжит делать вид, что обменял билеты на другой рейс. Но Бакстер еще не забыл, какой маленькой и беззащитной показалась вчера Эстер. Черт, у него самого уже появились ранние признаки проблем с сердцем. Похоже, он повторяет ошибки Эстер.

Какой бы тяжелой ни была правда, порой это единственный способ все исправить. А что, если Мия вообще больше никогда не увидит бабушку? Может быть, это последний шанс обнять Эстер покрепче и попрощаться с ней без спешки. Мия имеет на него право. Бакстер многое бы отдал сейчас, чтобы заново прожить те последние дни с Софией, смакуя каждую секунду.