– Только не это! Не позорься!

Все, она на крючке.

– Какой птице прописали парацетамол?

Мия закатила глаза.

– Жар-птице!

Лицо малышки расплылось в улыбке.

– Вот она, моя девочка, моя красавица.

И даже если улыбка скоро исчезнет с лица Мии, такова жизнь… со всеми ее взлетами и падениями.

В Хавею они въехали с северной стороны. Бакстер на переднем сиденье болтал с Альмой, а Мия с Эстер расположились сзади, прижавшись друг к другу. Перед глазами мелькали бесконечные оливковые и апельсиновые рощи с разбросанными между ними виноградниками; короткие лозы торчали из огненно-красной земли и больше походили на кусты. Кругом росли пальмы, что давало Хавее полное право считаться райским уголком. Невысокие оштукатуренные дома с терракотовыми крышами несли на себе отпечаток мавританской культуры с ее причудливыми орнаментами и арками в форме подков.

Скоро впереди возникло похожее на океан мерцающих драгоценностей Средиземное море во всем его ярко-синем великолепии. Хавея спряталась в большой бухте, защищенной с обеих сторон скалами. Альма объяснила, что справа от них, в южной части, находится пляж, а в трех километрах к северу – порт, скопление ресторанов и отелей.

– Я хочу остаться здесь навсегда, – прошептал Бакстер, любуясь представшими взору видами.

– Теперь понятно, почему это место так притягательно для Madrileños?

– Madrileños? – переспросил Бакстер.

– Жители Мадрида, pijos.

– ¿Pijos?

– Ну… как они называются… люди с деньгами, у которых есть пляжные домики, огромные перстни и быстрые автомобили.