Из Грейнджа донеслось пение и звуки фортепиано. Значит, Рита снова за инструментом? В сарае?

Маленькая Патриция Кейт таращила на Клару синие, как у всех младенцев, глазки и, казалось, взвешивала ее на невидимых весах, оценивала, решала, друг она или враг. Клару это немного пугало. А вдруг девочка сейчас заплачет? И Клара мысленно сказала ей: «Я мисс Ньютон, заведую детским домом Шиллинг-Грейндж, а сюда пришла для того, чтобы тебе жилось как можно лучше».

И все ведь действительно складывалось не так уж плохо. Ей пришлось научиться прочно стоять на ногах, и она достаточно неплохо со всем справлялась одна, пока – и тут Кларе опять захотелось заплакать – не оказалось, что вовсе не обязательно все делать в одиночку, что у нее есть друзья, всегда готовые ее поддержать, а рядом с ней есть и те, кого всегда готова поддержать она сама. И Патриция Кейт тоже из их числа.

– Сколько ей? – спросила Клара. У малышки были розовые округлые щечки и пухлый, словно недовольный ротик, а волосы вьющиеся, очень тонкие и легкие, словно лишь намеченные карандашом художника на наброске будущего портрета. Она была существенно мельче Хауарда, который теперь казался Кларе просто огромным.

– Завтра четыре недели, – сказал Айвор. По голосу чувствовалось, что он страшно напряжен. Но почему он так нервничает? Боится, что она уронит малышку? – Клара, я все собирался сказать тебе… все ждал, когда выяснится… ждал удобного момента… а потом начались эти волнения из-за возможной продажи Грейнджа, из-за этого аукциона, из-за…

– А еще из-за Руби?

– Руби вернулась в Америку, – сказал он уже гораздо спокойнее. – Это ее дочь. Не моя, но… – Он вздохнул. – Она растерялась, не знала, что делать. Она никогда не хотела быть матерью. Но ситуация была весьма сложная – она уже успела расстаться со своим американцем, когда обнаружила, что беременна, а я когда-то очень давно пообещал ей, что всегда буду рядом, всегда помогу. – Он помолчал, внимательно наблюдая за Кларой. – Она плохо переносила беременность, да и душевное состояние у нее было такое… в общем, мне становилось не по себе при мысли о том, что надо бы уехать и оставить ее; потом она легла в Лондоне в частную клинику, там родила и там же некоторое время приходила в себя. А теперь она уехала. Мы договорились, что Патриция останется в Англии со мной. Так будет лучше – и потом… – он помолчал, прикусив нижнюю губу, – хоть я и не знал, что все так получится, но я… уже ее обожаю.