И тут у входа опять зазвонил колокольчик. На сей раз это оказался Джулиан, одетый, как всегда, с иголочки; он вскользь коснулся губами щеки Клары – ей показалось, улитка оставила там свой липкий влажный след, – слегка приподнял ее лицо за подбородок, подмигнул и сказал:
– Здорово это у тебя получилось! Хотя выглядишь ты совершенно измученной. Но я сразу догадался, что вы будете праздновать победу.
Кларе даже не по себе стало – до чего все-таки Джулиан хорошо ее знает!
– Ты прав, – сказала она, – я действительно совершенно без сил… Ну а ты? Получил удовольствие, пытаясь перекупить наш дом? – укусила она его.
– Честно говоря, я мог бы выступить и получше.
– И за кого же ты так бился, Джулиан?
У нее мелькнула мысль: если он сейчас скажет, что за мистера Брауни, то она его попросту тут же и прикончит.
– За себя! – гордо ответил он. – И, наверное, сумел бы и насчет тебя с Советом договориться.
– Ну, еще бы! – кивнула Клара. Он улыбался, глядя на нее, и она подумала, что не может с полной уверенностью сказать, правду он сказал или нет.
– Я потихоньку скупаю недвижимость, пытаюсь создать себе настоящее портфолио. Ты, помнится, любила играть в «Монополию»? Может, как-нибудь сыграем с тобой?
Все тот же Джулиан! И Клара поняла, что он снова слегка пьян.
А Джулиан зачем-то затащил ее в кухню – отчего-то всегда создавалось ощущение, словно именно он здесь хозяин, – и показал ей серебряную шкатулку размером с коробку для обуви. Очень красивую, резную. Какую-то совершенно необычную.
– Что это? – спросила Клара, думая:
– Это шкатулка Романовых, антикварная вещь! Прелесть, правда?
– И зачем ты, интересно, ее сюда притащил?
– Для твоей Джойс. – Джулиан улыбнулся.
– Я не…
– Я слышал, что она здорово фотографирует, делает