– Замечательная работа, преподобный.

– Ты пишешь?

– Нет, это было временное помешательство.

– Помешательство? В тебе есть потенциал.

– Я написала эти стихи, потому что была под большим впечатлением от… города. – Я хочу назвать имя, но прикусываю язык.

Улыбка сходит с его лица – он знает, что я хотела сказать на самом деле. Я откладываю книгу и отпиваю глоток чая в попытке подавить внезапную неловкость.

– Спасибо, Кеннел. Это очень ценная книга.

– Почему он так много значит для тебя? Сколько ты его знала?

– Около восьми месяцев.

– Около восьми, – кивает он. – Семь лет назад ты была знакома с юношей в течение восьми месяцев, и он до сих пор тебя не отпускает?

– Все не так.

Он вскидывает брови.

– Технически, конечно, так, но он был единственным человеком, который осознанно и бескорыстно любил меня. Он вообще любил людей. У него был порок сердца. Врачи говорили, что он не доживет и до пятнадцати. Но он хотел помогать тем, кому в этой жизни повезло меньше. Он не жаловался. Не жалел себя. Ни капли. И считал, что ему дали гораздо больше, чем он заслуживает, потому что встретил меня. После его смерти часть меня – очень большая часть – умерла. Он был единственным, кто оставил меня, не желая этого. Он был надежным, умным, любознательным, веселым, честным и еще тысяча эпитетов, которые я не озвучу и до конца столетия. Он был моим лучшим другом. Я не думала, что могу быть такой, какой я была с ним.

– Какой?

– Лучше.