– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Да, Флоренс. Я тоже считаю тебя привлекательной, но ты и так это знаешь.

– Ты священник, Кеннел, – напоминаю я самой себе.

– Священники обязаны оставаться целомудренными, а не слепыми. После твоего ухода я планировал прочитать Евангелие от Матфея.

Я напрягаюсь в попытке его вспомнить.

– Глава шестая, стих тринадцатый, – припоминает он. – Да не введи нас в искушение, но избавь от лукавого.

У меня перехватывает дыхание. Нельзя отрицать того, как он вводит меня в искушение, появляясь в поле зрения.

– Хочешь, прочитаем вместе?

– Ох, Флоренс… – он тяжело выдыхает и на миг прикрывает глаза, – я буду звать тебя валькирией.

– Нет, я не хочу прислуживать воинам за столом.

– Валькириям даруется право решать исход битвы.

– Только иногда.

– У них есть доспехи, щиты и копья.

– Думаешь, умно вооружать такого человека, как я, острыми предметами?

– Я смогу попросить тебя оставить меня на поле боя.

– А ты хочешь остаться?

– Вся моя жизнь – поле боя, но ранее никто не искушал меня так, как ты. Никогда я не чувствовал, что плоть настолько слаба.

– Но желание не грех.

– Не грех. Желание – подарок Бога. Оно возносит нас к недосягаемым высотам. Но с тобой… боюсь, я не смогу остановиться на неудовлетворенном желании. Боюсь, это желание низвергнет меня в пропасть.

Во рту пересыхает. В груди теснит. Губы ощущаются как листы наждачной бумаги. Каждое слово, что земля с лопаты, – накрывает меня все сильнее.