– Вы были бы вместе, если бы он не погиб?

– Мы не были вместе – я отталкивала его. Я боялась довериться. Даже ему. И об этом я тоже жалею. Но да, мы были бы вместе.

– Я-то думал, что придется бороться за твое внимание с Прикли, а оказывается, с мальчишкой, погибшим семь лет назад. Я не смею надеяться, верно?

– Тебе не нужно бороться. Я здесь.

– Ты не видишь себя со стороны, но, когда я смотрю на тебя во время служб, я тебя не вижу.

– Это правда. Во время служб в церкви меня не бывает.

– Где же ты?

– Это слишком больно – быть там. Раньше я уносилась в другие места, а теперь я просто отключаюсь. Иногда я смотрю на тебя и…

– И?

– Почему ты стал священником?

– Чтобы подавить темную сторону. Я всегда знал, что она у меня есть, но долго не мог понять, как ею управлять. Мои бабушка и дедушка старались воспитывать меня в католических традициях, но у них не выходило. Они не понимали главного.

– Чего же?

– Бог есть любовь. Они не любили ни мою мать, ни друг друга. Впервые я встретил истинного католика в храме. Это здание манило меня много месяцев, пока я наконец не решился войти. Священник того прихода был лучшим человеком, которого я когда-либо знал. Его образованность в сочетании с добротой, мудростью и преданностью сану усмирили меня. Я почувствовал призвание. После этого я переехал и больше его не видел, но он оказал на меня такое сильное влияние, что в девятнадцать я начал обучение в семинарии.

– И все?

– Да, Флоренс. Прости, если разочаровал, но у меня нет истории о пешем паломничестве в Иерусалим.

– И ты ни капли не жалеешь?

– Что стал священником?

Я киваю.

– Я думаю об этом каждый день, но каждый день выбираю им быть. Значит, меня что-то держит.

– Чье-то присутствие?