– Я уеду, если ты попросишь. Но мы оба знаем, что ты этого не сделаешь.

– Я хочу этого, но в том городе… – я указываю на дорогу, откуда мы приехали. – В том городе есть хорошие люди, которые заслуживают быть счастливыми. И ты можешь сделать их счастливыми.

– Могу.

– Сколько лет на это потребуется, Кеннел?

– Нужно восстановить церковь и школу, чтобы наш будущий преподобный смог получить аттестат – это лет пять. Семинария – еще около шести-семи.

Я со стоном выдыхаю, пытаюсь закрыть лицо руками, но он не позволяет.

– Флоренс…

– Корк заслуживает быть в хороших руках. Какими когда-то были руки Патрика. Я оставляла его с тяжелым сердцем, но понимала, что это правильно.

– Ты любила его?

– Ты и без меня все знаешь.

– Не знаю.

– Кеннел…

– Скажи мне.

– Тебе это не нужно.

– Это нужно тебе. Я доказал свою преданность. Я сжег церковь ради тебя, убил ради тебя и сделал бы это снова.

Я замираю от того, как он это произносит, – как Сид, когда мы убили Милитанта.

– Он был моим отцом. Но Йенс думал, что это Нил.

В задумчивости у Кеннела на лбу залегают глубокие морщины.

– Как ты узнала, что это Патрик? Он сказал тебе?

– Я выяснила сама, прочитав дневник матери.