– Ты стыдилась этого?

– Нет. Но я обещала себе сохранить тайну. До сих пор кажется, что она принадлежит не только мне и может задеть кого-то. Но того, кого она могла задеть, уже нет в живых. Я хранила ее, потому что не хотела его отпускать. И тебя не хочу…

– Я оставлю все ради тебя.

– Не надо, – я упираюсь ему кулаком в грудь, – не сбрасывай на меня такую ответственность.

– Потому я и принимаю это решение за нас обоих. Ты знаешь.

Он сжимает мои запястья.

– Ты не готова. И я не знаю, будешь ли готова. Но знай, что я оставлю сан ради тебя, как только ты будешь готова. Если будешь. Делать это ради кого-то, кроме тебя, не имеет смысла.

Он склоняется к моему уху и тихо шепчет слова, которые я давно хотела услышать, но которые не позволяла ему сказать. Я даю волю слезам, хотя, скорее, это они дают ее мне – крупные соленые слезы катятся по щекам. Отталкиваю его от себя. Умру, если он будет рядом. Умру, если не будет.

– Уходи…

Пытаюсь спастись от него – клинок во мне по рукоять – чем дальше, тем уйти станет сложнее.

– Убирайся!

Он удерживает меня за руку, но я вырываюсь. Хватит меня истязать!

– Пусти!

– Не нужно, Флоренс. Не оставляй меня. Не оставляй меня вот так.

Он прижимает меня спиной к дверце машины и накрывает мои губы своими. Облегчение. Он забирает из меня все, что я пережила, и все, что хотела забыть, настойчиво проникает языком в мой рот, а телом вдавливает в машину, не позволяя пошевелиться.

Я верила, что нуждаюсь в Кеннеле больше, чем он во мне, что он переживет мой уход, не дрогнув, но теперь знаю, что этот могущественный и недосягаемый мужчина в моей власти. Он нуждается во мне, как в воздухе, и целует так, будто в этом поцелуе смысл его жизни, словно он может дышать только благодаря мне. Сколько бы мы ни противились друг другу, каждый взгляд, каждое прикосновение, каждый поцелуй всегда ощущались такими настоящими, такими нужными, такими… правильными.

– Я люблю тебя, Флоренс Вёрстайл, – прерывая поцелуй, говорит он. – Люблю тебя. Люблю. Люблю… Теперь ты позволишь мне это сказать? – Один поцелуй следует за другим. Он погибнет, если остановится. Я погибну, если он остановится. Он продолжает шептать мне в губы: – Я люблю тебя.

Когда он отстраняется, я открываю глаза и наконец выдыхаю. Он прижимает меня к груди.

– Ты знаешь, что это правильно…