Мужчины поглядели на нее, улыбнувшись одновременно — мягко, нежно. До каких пор ей быть — нет, казаться — балованным ребенком перед ним?..

— Пить хочу!

— Ну, пока.

— Ты пил голландский «Золотой ликер»? — никак не отвязывался Аркадий. — У меня выпьешь. Золотые песчинки поднимаются со дна…

— Прощай.

— Я еще кое-что привез… ду ю андестенд?.. Дам почитать. Подарю! И «Страсти по Матфею» с Отто Клемперером…

Иван Александрович оторвался решительно, сел за руль, поехали.

— Что такое «Страсти по Матфею»?

— Пассион Баха.

— Мама любит Баха. А что такое…

— Этот идиот из Лондона, — отчеканил Иван Александрович с внезапной яростью, — воображает себя диссидентом. — И тут же с привычным равнодушием: — Так им и надо. Что ты хочешь выпить?

— Газировки.

— В автоматах дрянь. Потерпишь немного?

— Я не поняла: как это «горе от соблазнов»?

— Это фраза из Нагорной Проповеди.

— Не поняла.

Иван Александрович произнес нехотя, словно с досадой:

— Горе миру от соблазнов; ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит.

— Он что, занимается проповедями? — спросила Лиза и сама на себя разозлилась: ни с какой стороны этот дядька ее не занимал.

— Пророчествами. В газете «Правда».