— И не прогадал бы. Очень способствуют. И дают все остальное. Говорят: у нас особо не размахнешься, не те исторические условия. Уверяю вас, те самые, а будет еще лучше.

— А душа почем?

— Инфляция, понятно? Это многие разбежались бы продавать, да сначала душу наживите. А то одни желания… Желание-то есть, а? Только смотри, сюда не лезь.

— Паучок проклятый! — сорвался в конце концов Алеша, Поль шевельнулась, пробормотала что-то, открыла глаза.

— Дорогая моя, — сказал Вэлос властно, — поехали.

— Да, надо ехать, — Поль как будто оживилась, надела сандалии, пошла к двери (Вэлос ринулся за ней, прихватив вязаную сумку), но на пороге она обернулась, взглянула на Алешу и сказала: — Я хочу с Алексеем.

— О чем разговор! Вы ж с ним земляки.

Красный автомобиль выехал на Арбат — так началось их путешествие по Москве. Фантастическое путешествие, ритм которого (судорожный — движения, остановки, оживления, паузы, изнеможения) диктовался лихорадкой, сжигавшей Поль, заражавшей их, — и всех троих крутило, носило по кругу, точнее, по кругам — звеньям одной бессмысленной раскаленной цепи. Каждый круг начинался со звонка Вэлоса по телефону— автомату, они куда-то ехали по кишащим, скрежещущим улицам, выходили, поднимались, входили, садились за накрытый или накрывающийся стол, Вэлос объявлял с гордостью (вторым, сильным и низким голосом): «Это Полина — моя невеста. А это (тонко и визгливо) ее земляк Алексей». Поль как будто оживлялась, могла ответить на вопрос, улыбнуться, потом вставала вдруг и говорила: «Ну, я пошла». Мужчины покорно включились в эту гонку, будто и вправду кто-то гнался за ними (будто витало в воздухе произнесенное первым Алешей слово парабеллум — призрак выстрела, специфический едкий дымок). Но Вэлос не заметал следов, отнюдь, небрежно, мимолетом объявляя имя следующей жертвы гостеприимства — точно по разработанному плану в безумной игре наперегонки.

Любопытно, что эти жертвы, эти лица казались Алеше странно знакомыми и ассоциировались почему-то с египетской «Книгой мертвых», о которой читал он сторожем в ночном Дворце; вдруг всплывала сакраментальная фраза «секрет утерян» (какой секрет? бессмертия?), а дворец на Пионерской влек за собой Орловский централ и пресловутый дедушкин парабеллум — круг ассоциаций замыкался.

Впрочем, ничего этого Алеша, поглощенный ею, не осознавал, а все глядел на нее и ждал, когда же кончится чертова круговерть, они останутся вдвоем, она не сможет отказаться от его любви, он спасет ее и узнает тайну… да есть ли она вообще?.. Ладно, не надо никаких тайн, никаких слов, а только чтоб были они с ней в той комнате, солнце светило и стояла тишина… Да не видать конца, Вэлос размахнулся вовсю, и на третьем заходе (уже в третий раз обратились к нему «доктор») Алеша сообразил, что ездят они по квартирам прошлых, настоящих, а может быть и будущих, нервных пациентов.