– Не буду я с тобой жить, – выдохнул Майкл.

Глядя не на него, а на кастрюлю с фасолью, Инес задумчиво произнесла:

– Не бросишь эту ведьму – не поеду. Я из-за неё как пострадала, вон до сих пор голова вечерами болит, муженёк дорогой постарался, чуть не убил по её милости. А это её Богородица наказывает за всё, что она мне сделала. А может, я вообще не поеду. Очень нужно для неё стараться!

В душе у Инес громко пел свою песню триумф, часа которого она так долго и мучительно ждала. Ангел, её ангел, её любимый мальчик, её Мигелито стоит перед ней такой жалкий и несчастный. И даже не убежал. Да что там не убежал, даже попытки не сделал убежать. Стоит и смотрит, не отводя глаз.

«Так бы и зацеловала твои длинные реснички», – думала она, глядя, как он борется с собой.

Майкл решил сменить тактику. Сосредоточенно-угрюмое ещё мгновение назад, его лицо расцвело лучезарной улыбкой, тёмно-синие глаза заискрились, он взмахнул ресницами и, застенчиво взглянув на Инес, тут же опустил глаза. Затем вновь поднял и нежно улыбнулся. И заговорил так, будто околдовывал:

– Ты поедешь в Сальтильо, Инес. Знаю, что поедешь. И я поеду с тобой.

– Пресвятая Дева, конечно, поеду, – тут же согласилась Инес. – Вот пообедаем – и поеду.

– Нет, мы едем прямо сейчас. Иди к себе и переоденься.

Счастливая переменой в его поведении, Инес радостно кивнула и побежала в дом одеваться.

Поездка в Сальтильо, увы, не удалась. Только, возбуждённые предстоящим походом, они появились во дворе, как Хуан сообщил, что в обеих машинах нет бензина, точнее, он есть, но его очень мало, а он сам уже третий день мается животом, и надо бы вызвать такси и съездить за бензином, но Хесус ехать отказался ещё утром, хотя Хуан просил его.

– Идиот! – набросился Майкл на Хесуса. – Опять ты всё запорол! Я скажу Гонсало, и он прогонит тебя!

В голосе Майкла послышалось отчаяние, глаза наполнились слезами, губы задрожали, на него было жалко и одновременно страшно смотреть.

Инес бросилась ему на подмогу.

– Безмозглый осёл, мерзкий койот, разве тебе можно хоть что-нибудь поручить?! – закричала она, сверля Хесуса выпученными глазами. – За всем в этом чёртовом доме должна следить я, а стоит мне на минуту отвлечься – как уже и бензина нет, и одни рожи пьяные вокруг. Мерзавцы, дети сатаны, грязное отребье! Да кто ещё будет жить в доме, где в хозяевах ходит Гонсало Гуттьерес?! Да только такие и будут, как он сам, прихвостни, шлюхи, бездельники, наркоманы, гнать бы всех вас в шею на все четыре стороны!

Хесус часто моргал глубоко посаженными глазами, собирал лицо в морщины и вертел головой, всем своим видом показывая, что он ищет у окружающих поддержки. На крики Инес он не обращал никакого внимания, так как прекрасно знал, что хозяйка меньше всего на свете желает помочь умирающей Тересе, а вот маленький гринго обеспокоил его по-настоящему.