Майкл приподнял голову и посмотрел на Тересу с напряжённым ожиданием.

Она молчала, и, успокоив себя тем, что Тереса всё-таки слышит его, Майкл затих и вскоре заснул.

Он проснулся от резкого толчка.

За окном и в комнате было уже совсем темно, и лишь у изголовья кровати светила маленькая ночная лампа, которую не выключали даже днём.

Тело Тересы сотрясла конвульсия. Следом ещё одна.

Майкл вскочил, но тут же свалился на пол, поскольку начисто забыл, что прилёг на кровати с краю, и даже не успел толком подняться на ноги, как услышал шедший из горла Тересы хрип и вдруг отчётливо, совсем по-взрослому осознал, что она умирает.

– Мамита умирает, она умирает, спасите её, – кричал Майкл, рвался из рук выскочившей в коридор на его крик Инес, бежал дальше по коридору через тёмный зал на кухню и обратно.

– Хуан, пожалуйста, я боюсь, там мамита… она… умирает. Я боюсь… нет-нет, я не боюсь смотреть, как она умирает, я боюсь, что она умрёт. Помоги ей, пожалуйста! Хуанито, пожалуйста!

– Тихо, гринго, тихо. Остановись сейчас же, ты же мужчина. Сейчас позовём Сэльму, да и хозяйка побежала туда. Они помогут донье Тересе. А ты успокойся.

Майкл сник. Затем коротко вздохнул, будто хотел добрать в себя немного воздуха, и сказал совсем другим тоном.

– Пойдём туда.

И, отрицательно качнув головой в ответ на упреждающее движение Хуана, добавил:

– Не бойся. Я больше не буду плакать.

– Мы пойдём туда вместе, но только если ты не будешь вырывать свою руку из моей, – предупредил Хуан.

– Хорошо.

Он так и не зашёл в её комнату, хотя Хуан предлагал ему зайти. Не двигаясь, стоял в коридоре у стены, чуть поодаль от распахнутых дверей и молча глядел на сновавших туда-сюда женщин.

Я теперь всегда буду там, где светит лиловое солнце и воздух пронизан лиловыми лучами.

Мама наказала мне смотреть за тобой, а я послушная дочь.

Я не оставлю тебя, мой Мигелито.