Прилетай почаще. Не бойся. Я всегда буду там. Буду смотреть за тобой, мой маленький ангел, мой ребёнок, которого я родила когда-то, но почему-то забыла об этом.

Гонсало вернулся около полуночи в сопровождении старого доктора и даже не успел вылезти из машины, как Хесус сообщил ему о смерти Тересы. Услышав горестное известие, он плюхнулся обратно и стал растерянно шарить рукой в районе сердца.

Сопровождавший Гонсало старый доктор не стал ждать, пока он придёт в себя, довольно шустро для своего возраста вылез из автомобиля, спросил, где можно вымыть руки, и, ведомый Хесусом, прошёл в комнату Тересы, в которой уже стоял отчётливый запах разложения.

Озабоченно нахмурив кустистые брови, доктор подошёл к кровати, на которой покоилась Тереса. Наклонившись над покойной, с силой приподнял её веко, оттянул верхнюю губу, заглянул в дёсны и, деловито выпростав заправленную в чёрную широкую юбку белоснежную кофту с широким кружевным воротником, под которой была надета шёлковая комбинация, внимательно осмотрел обнажившийся живот.

Гонсало ждал доктора за дверью. Понимая, что помочь уже ничем нельзя, он мечтал лишь о том, чтобы этот чёртов доктор поскорее уехал и он мог спокойно пойти в подсобку к Хуану и оплакать Тересу за стопкой текилы.

Наконец доктор вышел в коридор.

– Сеньор Гуттьерес, – обратился он к Гонсало. – Я полагаю, вы видите, что мне тут уже совершенно нечего делать. Мы с вами, увы, опоздали. Хотя…

Он не договорил, решительно двинулся через коридор, вымыл руки в ближайшей ванной и старчески семенящей, но волевой походкой вышел на крыльцо и направился в сторону ожидавшего его автомобиля.

За доктором, продолжая потирать левой рукой у себя под грудью, плёлся Гонсало.

– Что, нельзя было бы помочь или что? – спросил он в вышагивающий впереди седой затылок.

– Да, сеньор Гуттьерес, увы, – качнул коротко стриженной головой с хорошо сохранившимися волосами доктор. – К сожалению, ничего сделать было нельзя ни сейчас, ни вчера, ни неделю назад.

И, пожевав губами, добавил:

– Я вам ещё кое-что скажу, сеньор. Если я что-нибудь понимаю в своей профессии, а я в ней уже почти сорок лет, ваша мать умерла от отравления.

Он жестом предупредил удивлённый возглас Гонсало и продолжил объяснять:

– Конечно, сеньор Гуттьерес, говорить о подобных вещах без вскрытия с уверенностью нельзя, и, если для вас принципиальна причина смерти вашей матушки, привозите покойную в Сальтильо. Только поторопитесь, так как покойная уже… ну, в общем, у нас довольно жаркий климат, сеньор. Не пустыня, конечно, а горы, но всё же… В общем, покойная слишком уж быстро разлагается. Я вижу, что вы не делали бальзамирования хотя бы потому, что не успели, она ведь умерла примерно четыре часа назад, как я понял. То есть, получается, она умерла совсем недавно, а процесс разложения уже пошёл. И вот эта скорость меня и настораживает. Хм-м. И не только скорость, впрочем. Одним словом, сеньор, вам необходимо поспешить, если, повторюсь, для вас это принципиально. И полицию, скорее всего, надо будет оповестить.