— Здравствуй, сестра, — наконец сказал он.

— Здравствуй, брат, — спокойно ответила Сильфа. — Можно курить?

— Да, пожалуйста, — ответил он, протянув ей пачку, подставив пепельницу в форме черепа на кипу бумаг, что лежала перед ним.

— Знатные хоромы, — призналась девушка, затянувшись и кивнув в сторону двери. — Доволен?

Тот усмехнулся, покачал головой.

— Некоторые камеры всё ещё пустуют, а в целом — да, всё идёт своим чередом. Подумать только, а ведь такие же палаты будут в нашем родном городе. Или даже уже есть, я трудно вспоминаю. Их хозяева в чёрных формах и под коричневыми и красными знамёнами. Всем воздали за те грехи, которые сами же для них придумали. Только у меня это здесь, а у них — там. Забавно, не правда ли?

— Именно для таких Темницы и придуманы, — парировала Сильфа. — Химера одного не должна становиться мечтой многих.

— Скажи это тем, кто строчит отчёты для терапевта, но вместо истинного получателя идёт в издательство и получает деньги за свои же психозы, — усмехнулся парень, стряхивая пепел. — Ты же сама понимаешь, каким мерзким и циничным ремеслом занимаешься. Разве не противно?

Говорил он ровно, держался спокойно, если не надменно: сам всё это возвёл, сам всё создал и наладил. Она у него в гостях не по собственной воле, но по его милости и по её же нужде, и оба собеседника понимали это.

Сильфа в ответ только усмехнулась и покачала головой. Ей было одновременно и смешно и горько от того, что видит.

— Ты тешишься жизнью, которой нет, — только и ответила она.

— А ты — мертва, считая себя живой, так в чём разница? Если нам дано право владеть иллюзиями, я предпочитаю держать над ними власть, а не подчиняться им, вот и всё.

Ни нотки обиды, ни доли скорби. Сухое безразличие, немного иронии, немного жалости к сестре.

Девушка пожала плечами.

— Я не Гертра, — наконец сказала она, — и едва ли я намерена тебя насильно отсюда вытаскивать. Да мы даже не в Карпе, чтобы я имела возможность внушать тебе свои мысли. Это Пыльный Город, а ты — призрак, созданный им для меня, довольно близкий к тебе настоящему, потому что ты во многом соответствуешь Его идеалам о людях: свободолюбивые словоблуды и архитекторы воздушных замков, выдающие желаемое за действительное. Так же я понимаю, что спасти тебя невозможно хотя бы потому, что нечего и неоткуда спасать: ты сам выбрал своё место в жизни.

— Тогда зачем ты пришла? Зачем столь рьяно и отчаянно сюда рвалась? К чему вся эта патетика, весь твой страх и переживания, которые так усиленно скрываешь?

Парень улыбнулся, делая новую затяжку.