– Почему он ушел один?

– Почему он не взял меня с собой?

Эти четыре вопроса суть четыре главных подозрения, четыре ветра, веющие над грозным морем внутренних монологов.

Эти страшные бури изнуряют женщин и заставляют их принять решение подлое, недостойное, которое всякая женщина, будь она герцогиня или мещанка, баронесса или жена маклера, ангел или мегера, особа безмятежная или неистовая, приводит в исполнение безотлагательно. Все они берут пример с правительства и начинают шпионить. Они полагают, что к мерам, принимаемым государством в интересах всего общества, законно, правомерно и дозволительно прибегнуть в интересах их любви. Это роковое любопытство вынуждает женщину нанимать шпионов, а шпион всякой женщины, которая еще не утратила уважения к самой себе в этом положении, когда, объятая ревностью, она не питает уважения ни к чему:

ни к вашим шкатулкам, ни к вашим карманам, ни к ящикам вашей кассы, вашего бюро, стола или комода, ни к вашим портфелям с секретом, ни к вашим бумагам, ни к вашим дорожным несессерам, ни к тайнам вашего туалета (тут женщина обнаруживает, что в бытность свою холостяком муж красил усы, что он хранит письма бывшей любовницы, которая чрезвычайно опасна, и он таким образом держит ее в своих руках, и проч.), ни к вашим эластичным поясам, –

так вот, ее шпион, единственный, которому женщина доверяет, – это ее горничная, ибо горничная понимает, извиняет и одобряет хозяйку.

В пароксизме любопытства, страсти и разыгравшейся ревности женщина ничего не предвидит, ничего не замечает, ей важно только одно – ВСЕ ЗНАТЬ.

А Жюстина и рада; она видит, как хозяйка компрометирует себя с ее помощью, и с пугающей готовностью разделяет ее страсти и опасения, ее страхи и подозрения.

Жюстина и Каролина устраивают секретные совещания и переговоры. Всякое шпионство приводит к сношениям такого рода. В этом случае от горничной начинает зависеть судьба обоих супругов. Пример: лорд Байрон[695].

– Ну вот, – однажды объявляет Жюстина, – хозяин в самом деле ездит к женщине…

Каролина бледнеет.

– Но вы не тревожьтесь, эта женщина совсем старая…

– Ах, Жюстина, для иных мужчин старых женщин не бывает, мужчин не понять…

– Да ведь это не знатная дама, а просто женщина, женщина из народа.

– Ах, Жюстина, лорд Байрон в Венеции влюбился в рыбную торговку, мне болтушка Фиштаминель рассказывала[696].

И Каролина заливается слезами.

– Я поговорила с Бенуа.

– И что он думает?

– Он думает, что эта женщина – посредница, но хозяин таится от всех, даже от Бенуа.

Неделю подряд Каролина испытывает адские муки, все ее сбережения уходят на вознаграждения для шпионов, на оплату донесений.