- Что ж так-то?

- Привести-то он людей к Москве привел, дрянь людишки, а других-то нет. Он с покойным государем охотиться вместе ездил и знал, где людишек можно спрятать. Сам же я и напросился к ним ездить, думал - мой отряд будет, договорюсь… черта с два!… Потом, когда его опять нелегкая чуть ли не Оренбургу потащила, я тем людям провиант возил, сговаривался… Полицейские драгуны нас оттуда выбили, я из саней выскочить успел, лесом двое суток шел по пояс в снегу, заблудился…

- С Виноградного острова, что ли? - спросил Иван Иванович. - Ну, вот все и сошлось. Там, в лесу, стало быть, и сподобился своей лихорадки? Не гляди на меня так, я ж сказывал - многое знаю, а до мелочей еще не добрался. Жаль - людей погубили…

- Самому жаль… Других взять уж негде…

- Так, сударь. Что сказал - похвально. Однако не так просто сего Петра Федоровича в Москву впустить. Князь Волконский, поди, стафет за стафетом в Петербург шлет, полков просит. Стало быть, задумали вы Москву поднимать. И, я чай, заготовили оружие. Да только людишкам оружие давать - такая кутерьма пойдет, и Боже упаси… Мне про мародеров сказывали, как они в чуму дома грабили, - то же самое выйдет.

- Нет, Иван Иванович, вот тут-то князь все обдумал, - сказал Мишель. - Поднимать он будет не чернь, не фабричных, не пьянь кабацкую, а господ. И те уж, получив оружие и вооружив дворню, составят ополчение, в коем не будет места неповиновению и станут исполняться приказы…

- То-то князюшка порадуется, узрев рожу самозванца… Да не все ли тогда уж будет равно - а, Михайла Иваныч? Ну что ж. О тех налетчиках на Виноградном острове не горюй - туда им и дорога. Я своему слову хозяин - и сам, и людишки мои тебе в твоем деле помогут. Обдумай все обстоятельно. А когда начнется заварушка - князь-то тебе, поди, уж не больно будет нужен? Э?

Иван Иванович тихо засмеялся.

- Жди от меня человечка завтра же, - сказал он. - Знак будет такой - господин Осипов-де кланяется. С человечком моим уговоришься - коли нужна карета, дашь знать - будет карета. Деньги трать - денег я еще пришлю. Красавке своей платье купи. Ну, Михайла Иваныч, Господь с тобой.

И тут за дверью произошло нечто странное - Тереза даже вздрогнула, так резко закричал Мишель:

- Оставь! На что тебе?!

Дверь распахнулась, быстро вышел Иван Иванович со свечкой в руке.

- Тереза, не выпускай его! - неслось из спальни.

Иван Иванович проскочил мимо Терезы и сбежал по лестнице.

Только его и видели.

В дверном проеме возник Мишель в белых портках и расхристанной рубахе. Он держался за косяк, и неудивительно - те семь шагов, что он быстро сделал от постели до порога, были для него в новинку, и, как у всякого залежавшегося больного, у него несколько закружилась голова.