Судьба неопытной молодежи, оставленной ночью в диких местах, не слишком занимала его. Он злился на природу и провидение, словно бы сговорившиеся вот уже вторые сутки не подпускать его к тому, о чем он так жаждал узнать. Звери, беглые каторжники, гиляки, англичане, китайцы, даже самый шторм, в котором могли погибнуть утлые гребные суденышки, если бы вдруг отважились последовать за ушедшим в море «Байкалом», — все это, несомненно, грозило множеством опасностей молодым офицерам и ушедшим с ними матросам, но беспокоило Невельского лишь отчасти. Главной и целиком поглощавшей его яростной мыслью был пролив.

Наутро ветер еще усилился, поэтому штурман не сумел скрыть своего удивления, услышав твердый приказ командира.

— Геннадий Иванович, я разделяю, разумеется, ваше беспокойство насчет оставленных на берегу людей, однако при таких обстоятельствах возвращаться туда нельзя. Погубим корабль.

— Держим на Сахалин, — повторил Невельской. — Лот бросать каждые десять минут.

— Но… взгляните на небо. Тучи кругом. Вряд ли погода переменится. И скорость при таком ветре…

— Я все понимаю про скорость, Александр Антонович, — оборвал штурмана командир. — Мы потихоньку пойдем. Насколько возможно.

После полудня ветер начал стихать и отходить к югу. Сделалось ясно. Пользуясь этим, «Байкал», успевший немного подкрасться к Сахалину, распустил наконец зарифленные по причине штормового ветра паруса и направился прямо к берегу. Около восьми часов вечера впередсмотрящие доложили, что видят шлюпку и байдарку. Гребные суденышки шли по направлению к транспорту.

— Все целы? — нервно спросил Невельской. — Сколько человек там?

Дозорный с минуту бесшумно шевелил губами, пересчитывая людей в море, сбивался и начинал заново.

— Ну что там?!

На сердце у командира заклубились нехорошие предчувствия.

— Не пойму, ваше высокоблагородие…

— Да что ты не поймешь?! Дай сюда! — Невельской вырвал бинокль из рук впередсмотрящего и сам впился взглядом в наступающую с берега темноту.

— Один, два, три, четыре…

Спустя несколько секунд он в удивлении опустил бинокль.

— Их больше…

— Вот и я о чем, — заторопился дозорный. — Уж и так вроде считал, и этак.

— Отставить счет! — Невельской сунул бинокль матросу в руки и повернулся к стоявшему у него за спиной вахтенному офицеру. — Готовиться к приему. Горячую пищу для всех. Одеяла. Врача — на палубу.

Спустя четверть часа вернувшаяся с берега команда без сил сидела у бортика. Стояли только лейтенант Гревенс и подпоручик Попов. Вид у прибывших был самый жалкий. Гражданское платье на всех обратилось в грязное тряпье. Лица осунулись и почернели.