— Ага, прямо в комендатуру «ихнюю» веди нас, дед Демка! У тебя обличье «ихнее» с головы и до пяток!

— Тебе и быть нашим командиром!

Семка Бобин потонул в окружении женщин. Был Семка низкого роста, и потому даже темный треух его ни разу не вынырнул из гущи конвоиров… Дед Демка росточком был не выше Семки и куда тщедушнее его, но перед ним расступались, давали ему дорогу, и потому-то он был самым заметным. Со своими сумочками на остро поднятом плече он вдруг появлялся впереди, и были слышны его беспокойные слова:

— Ничего, мы найдем что сказать там!.. Мы этому бородатому козлу укажем, где его место!

И вот дед Демка уже позади:

— А ты, Параскева, умница, что несешь с собой метлу! Метла — она наш документ!

Из прямого переулка — крутой поворот влево. Повернули — и скрылись за высоким плетнем, за пожелтевшим вишневым палисадом.

Огрызков и Полина обменялись скупыми и грустными улыбками.

— Чем-то их поход кончится? — вздохнул Тит. — Пойдем, Полина, на обжитое место. Оттуда ближе к деду Демке. Ведь он долго не задержится в комендатуре…

— Пойдем.

Возвращались они совсем медленно, и не только из-за осторожности, но и потому, что Полина то и дело останавливалась около кустов боярышника, дикой вишни, еще не поврежденных осенними непогожими днями, обламывала самые тонкие веточки с зелеными листьями и, передавая их Огрызкову, говорила:

— Когда ты, Титушка, уйдешь на связь с дедом Демкой, я начну плести из этих веточек венки на могилу Астаха.

* * *

Огрызкову удалось встретиться с дедом Демкой еще в первую половину дня.

— Жизнь наша подкустовая! — весело приветствовал Огрызкова дед Демка. Это был ясный намек на то, что в кустах только им можно встретиться. — Но не вечно же быть такому порядку?

— Не вечно, — улыбнулся Огрызков.

Старик вдруг вздохнул:

— Не вечно… Только нынче пушки дают еле-еле слышный отзвук. Наши родимые, видать, отодвинулись дальше на восход. Ничего — они понатужатся и сделают что надо. — И он отмахнулся от угнетающих его мыслей и стал снова возбужденным и быстрым и в словах, и во всех своих движениях.

В этих кустах, в некотором отдалении от ключевой струи, зажатой изогнутой железной трубой, он укреплял крышу шалаша заготовленными ветками и связками бурьяна. Работал и давал Огрызкову пояснения:

— Насупротив внизу были колхозные огороды. В шалаше огородницы инструмент держали, от дождя укрывались… А теперь он деду Демке — приют в непогоду. И он может еще кого-то приютить. — Он строго взглянул на Огрызкова и спросил: — Та самая — жена твоя?