Он даже успел к ужину.
* * *
Когда наступил вечер и пришло время ложиться, Джейн словно одеревенела от страха. Огастес решил, что в последнюю ночь в доме Эммы будет спать в кровати, и покинул мать ради удобств отдельной комнаты.
– Ничего не изменилось, голубка, – сказал Ноубл, выключая лампу.
– Нет?
– Нет. Вы на взводе, как кошка в новом доме. Вы решили, что, раз мы одни, вам нужно что-то мне дать. Но это не так работает. Я не возьму ничего, к чему вы не готовы.
– Вы не возьмете, нет. Но я дам, – проговорила она, пытаясь понять, что ей делать с руками. Она положила ладонь ему на плечо, потом на пояс, потом наконец прижала к своей груди.
– Так, как подарили мне тот первый поцелуй? – мягко спросил он.
– Что?
– В тот вечер, когда мы познакомились, вы меня поцеловали. Но не потому, что хотели. Вы решили, что вы мне должны. Я никогда больше не хочу получать такие поцелуи.
– Я хотела вас поцеловать. Но испугалась.
– С тех пор я тысячу раз думал про тот поцелуй, и мне всегда делалось неловко. Я тогда увлекся. Хотя и не следовало.
– Но…
– Никаких «но». Спите. – Он поцеловал ее в макушку, а потом отвернулся, лег на живот и сунул голову под подушку.
– Но…
– Тсс. Я страшно устал, голубка, – невнятно проговорил он.
– Ладно, – прошептала она.
– Ладно.
Она вздохнула, и все узлы и кольца, что сворачивались у нее внутри с того самого мгновения, когда он лег с ней рядом, распустились, и ее затопило чудесное облегчение. Она обхватила его руку повыше локтя, наслаждаясь тем, каким крепким и горячим было его тело.