– Вы пытаетесь меня потерять.

– Нет.

– Да, голубка. Да. Вы меня проверяете. И я это понимаю. Но мне нужно перевести дух.

– Я боюсь… что вы от меня устанете… или я от вас.

– Да. И это я тоже понимаю.

– У меня это вряд ли получится, Ноубл. – Она сглотнула, отгоняя охвативший ее ужас. – Боюсь, что у меня ничего не получится.

– Что не получится?

– Любить вас.

– А вы хотите меня любить?

– Нет, – простонала она, и он рассмеялся, рассеивая напряжение, царившее на тесной лестнице. – Это совсем не то же, что петь, – в отчаянии принялась объяснять она. – Мне это не дано природой. Совсем не дано. Я не знаю, что делать.

– Нет, – выдохнул он. – Это совсем не то же, что петь. Или скакать верхом. Или бегать, или воровать. Это вообще ни на что не похоже.

– Вам придется мне помогать. Придется простить мне, что я… такая, как есть. Я не з-знаю, что делать, – повторила она, умоляя его понять.

– Я тоже не знаю, что делать, голубка. Со мной такого не случалось. Я никогда прежде не влюблялся. Но, может, мы с вами… перестанем убегать друг от друга… и дадим себе шанс?

– Если вы вдруг не заметили, это я за вами бежала.

Он усмехнулся и обернулся к ней, прижался лбом к ее лбу:

– Это уже немало. Совсем немало.

Она стояла на ступеньку выше, чем он, и потому казалась выше него, но он не попытался ее обнять. Казалось, все его тело по-прежнему гудело, ожидая, что она снова укусит.

– Мне так жаль, Ноубл. Я могу быть лучше, – проговорила она, рыдая. – Я знаю, что могу.