– Что ты сказал?

– Я сказал, что знаю, что ты так думаешь, Грейс.

Я сделала еще шаг назад. О чем он? Я не была уверена. Я больше ни в чем не была уверена.

– Прости. Я просто неправильно все понял.

Он хлопнул себя ладонью по лбу.

– Приятных снов. – С этими словами он крадучись пошел обратно на кухню.

Я пятилась, не оборачиваясь, пока не нащупала дверную ручку. Открыв дверь, я закрыла ее за собой, а когда потянулась к замку, поняла, что Келвин не починил его, как обещал.

Прежде чем лечь в постель, я прислонила стул к двери, просунув спинку под ручку. Я надеялась, что утром не обнаружу, что меня заперли.

* * *

Посреди ночи я резко распахнула глаза. В комнате было темно, как в бочке, и тихо. Что именно меня разбудило? Что-то же разбудило.

Я взмокла от пота, сердце бешено колотилось, а дыхание было быстрым и неровным, как будто я только что пробежала марафон. Я старалась уловить какой-нибудь звук, какое-нибудь движение, но ничего не уловила. Возможно, это лишь странные выкрутасы разума? Но нет – мозг ничего не делает просто так, ни с того ни с сего.

Вдруг сложенная чашечкой ладонь закрыла мне рот – сначала мягко, потом все сильней, пока не вдавила мою голову в подушку, так что заболела челюсть по бокам.

– Тсс, пора помолчать, Грейс Эванс.

Я все еще видела слишком плохо, чтобы разглядеть, кто это, но голос принадлежал Келвину – я узнала бы его где угодно. Я хотела схватить его за руку, но оба моих запястья обожгла боль. Пока я спала, меня привязали за руки и за ноги к кровати, распластав на мягком матрасе.

Я попыталась закричать, но издала лишь приглушенный вопль сквозь плотно прижатую к моему лицу руку.

– Ну, ну, ну, Грейс. Я же сказал, что пора помолчать. Разве мы не натворили уже достаточно бед?

Так же быстро, как рука прижалась к моему лицу, она убралась – но потом мне в рот засунули что-то грубое и шершавое, так что я чуть не подавилась. Теперь у меня не могло вырваться ни звука. Слезы покатились по моим щекам от страха перед тем, что должно было случиться.

– Мне жаль, Грейс. Правда жаль. Я не могу обещать, что ты будешь наслаждаться тем, что с тобой сейчас произойдет. Вообще-то, я могу обещать совершенно противоположное. Но просто знай, что ты в этом не виновата. Ты просто, ну… это усугубила.

По моей коже побежали мурашки, когда что-то холодное и безжизненное прижалось к моей промежности. А потом жар, какого я никогда раньше не испытывала, сменился влагой. Я как будто описалась в постели. И тут она пришла – самая сильная боль, какую я испытывала в жизни.

Мои сдавленные крики заглушил низкий смех Келвина. Сталь двинулась вверх, к пупку, преодолевая сопротивление каждого сухожилия, мышцы и кости. Со мной обращались как со свежевыловленной рыбой, разложенной на газете.