– Помнишь, что я говорил о рыбалке? Хитрость в том, чтобы проткнуть червяка насквозь и он не смог бы соскочить с крючка. Ты – червяк, Грейс. Ты могла бы быть рыбой, но тебе же так хотелось от меня убраться.

Келвин расхохотался безумным смехом.

Я почувствовала, как сталь все глубже врезается в меня, вспарывая и разрывая мои внутренности. Рука сжала мое горло, сдавливая все сильнее, словно тисками.

До последнего вздоха оставалось всего несколько мгновений.

Мой разум отключился, когда сталь и шипы начали проталкиваться по моему пищеводу, а потом…

Задыхающиеся вдохи, холодный пот – я внезапно проснулась и села на кровати. Провела руками по всему телу, по горлу, по запястьям, по животу – все было целым.

О, гребаный бог! Что это было?

Я оглядела темную комнату. Ничего – только чернота и тишина.

Убедившись, что в комнате, кроме меня, никого больше нет, я легла и закрыла глаза, снова и снова повторяя про себя:

– Еще один сон.

День десятый

День десятый

Келвин

Келвин

– Черт, – пробормотал я.

Часы показывали 9.07 утра.

Я не спал так долго с тех пор, как жил в Колорадо, где не надо было кормить и поить животных.

Предыдущий вечер прошел как в тумане. После того как Грейс ушла к себе, я с головой нырнул в виски, пытаясь ее забыть, поскольку знал: утром она меня покинет. Я понял это после того, как она меня оттолкнула и посмотрела так, словно меня следовало избегать и бояться.

Проведя руками по лицу, чтобы окончательно проснуться, я заметил, как тихо в доме, и широко раскрыл глаза.

Грейс уже уехала? Она не могла уехать!