Она кричала, старалась побольнее заехать ему по спине и бокам, взбрыкивала, но Ти-Цэ неумолимо продолжал свое дело. У Ми-Кель не было ни шанса помешать ему довести его до конца: Ти-Цэ знал ее чувствительные точки как свои пять пальцев.

Ми-Кель хватала ртом воздух, искала, на что отвлечься, чтобы не позволить ему так унизительно себя усмирить, но ее судорожные движения подсказывали Ти-Цэ, что так она продержится недолго.

– Немедленно прекрати! Ты не посмеешь сделать это вот так. – Ее голос надломился. – Я ненавижу тебя, Ти-Цэ, ты слышишь? Я ненавижу тебя!

Мгновение спустя в руку Ти-Цэ ударила дробная очередь неравномерных сокращений. Разряжалась она довольно долго, но как только начала замедляться, Ти-Цэ тут же принялся побуждать следующую волну, мощнее прежней. Уж он знал, что у Ми-Кель была в запасе еще не одна «обойма».

Хватка Ми-Кель ослабевала. Все больше ее удары и попытки уколоть его когтями походили на беспомощные объятия. Страдальчески постанывая, она прижимала его к себе с такой силой, что у Ти-Цэ отнялись плечи.

Наконец ее ноги в последний раз туго сомкнулись на его талии и с очередным придушенным «Ти-Цэ!» Ми-Кель сжалась и затихла.

Несколько бесконечно долгих минут спустя тело Ми-Кель медленно, подобно цветочному бутону на рассвете, начало расправляться. Ти-Цэ решился приоткрыть глаза и уставился в землю. Ее учащенное дыхание раздавалось у самого уха Ти-Цэ и постепенно выравнивалось тоже. Он еще двигал пальцами на всякий случай, пробовал разные темпы, но беспорядочных сокращений больше не было – только мерно щелкающий пульс.

Ми-Кель вытянулась в полный рост и обмякла. Тогда Ти-Цэ решился убрать руку.

Он слез с самки, готовый в любой момент среагировать, однако понимал, что если от нее и стоило ждать резкого движения, то не в ближайшее время. Глаза Ми-Кель были закрыты, но Ти-Цэ заметил две сырые дорожки, тянущиеся от уголков глаз к ушам. Он вспомнил слова Наставника, который пошутил однажды, что мужчина чувствует себя мужчиной, когда от него самого пахнет женщиной. Много лет назад ему это казалось забавным, и, может, показалось бы таковым час назад. Но сейчас воспоминание не вызвало даже улыбку. Он вытер пальцы и отвернулся от Ми-Кель. Подавил тяжелый вздох, уселся рядом и уставился в сторону цветущей долины, свесив руки плетьми.

Несколько минут Ми-Кель лежала, изучала древо и просвечивающее тут и там между ветвями темное небо. Но в конце концов ее глаза нашли широкую спину Ти-Цэ рядом с собой. Горло обожгло так, будто его использовали вместо вазы под букет шипастых роз.