– Нравится? Это дверной глазок и сторожевая башня моей крепости, чтоб никто не покушался.

Кармоди явился, как и обещал. Влажное лицо сияло снизу вверх на Стюбинса, а в руках Кармоди держал тарелку с кольцами засахаренных бурых водорослей и такой же дыни. Обширный лоб обвязан кружевной салфеткой, чтобы уберечь глаза от пота, на животе – цветастый фартук с оборками.

– Стоит мне услышать чье-то приближение, я могу забраться наверх и поймать гостя стеклом, откуда бы он ни заявился – по земле, по воде или по небу. Спускайтесь и попробуйте закуску.

Стюбинс вернулся на пол одним шагом, точно аист.

– Что же вы делаете после того, как поймали его стеклом, простите за любопытство? Поднимаете мост? Вы непохожи на затворника…

– Я не затворник, однако на берегу я весьма разборчив в знакомствах. В море от дуболомов никуда не деться: щека к подбородку, месяц за месяцем, нравятся вам эти красавцы или нет. На берегу зато есть выбор.

– Я думал, у вас есть жена.

– Была еще где-то час назад. Но она не особо часто здесь появлялась – потому во всем декоре не чувствуется того, что называют женской рукой. У нее собственный мотель в городе, а еще дохрена собственного вкуса. Эта огромная жирная лягушка, которую она нарисовала, – ее самый большой вклад в украшение дома.

– Да, я заметил, – решил подразнить его Стюбинс, – явную нехватку упомянутой вами, цитирую, женской руки – не считая этого соблазнительного фартучка, разумеется. Вон ваш бокал на комоде.

Цапнув бокал, Кармоди исчез за портьерой – он был слишком занят ужином, чтобы отвлекаться на дразнилки. Стюбинс продолжил изучение комнаты: футляры с оружием, трофеи, стена целиком завешана картинками в рамках, в основном увеличенными фотографиями – старые лодки, морские экипажи, друзья-охотники. Да уж, никакой женской руки. Не было даже календарных картинок с девочками, вставленных в оружейные футляры. Здесь словно действовал анти-дресс-код, установленный могущественным Большим Зеленым Глазом – морем. Стюбинсу были знакомы суровые правила этой ревнивой морской начальницы – она и ему не разрешала повесить картинки с девочками на стену каюты.

Ужин был превосходным. Котлеты из лосиных носов не уступали лучшим блюдам из мясных обрезков немецкой Пенсильвании, и к тому же отлично приготовлены – хрустящие корочки с обеих сторон, апельсиновая подливка с каперсами. Медвежья печень нарезана ломтиками толщиной с карандаш и быстро поджарена с женьшеневым корнем и грибами шиитаке. Дымящийся кускус стал прекрасным гарниром к двум тяжелым главным блюдам, а салат из папоротника довершил дело. На десерт они съели чернику, которую Кармоди заметил случайно, срывая рахисы папоротника для салата. Он набросал ягоды в йогурт и подал вместе с эспрессо. Когда с кофе было покончено, Стюбинс встал с видом искреннего восхищения.