– Черт, – пробормотал Мозес. – Черт! Черт! Черт!

– В последнее время, Мозес, ты стал очень несдержанный на язык, – Иезекииль поднял, наконец, голову и посмотрел на Мозеса поверх очков. Впрочем, сказанное было сказано безо всякого упрека.

– Если мы верим в милосердие Всеблагого, – сказал Мозес, чувствуя, что его язык говорит что-то не то, – я хочу сказать, что если мы доверяем Ему…

– А если нет? – спросил Иезекииль.

– Если нет? – переспросил Мозес.

– Вот то-то и оно, – вздохнул Иезекииль. – Много ли ты видел людей, способных уговорить Всевышнего избавить их от страданий?

– Ну, знаешь, – сказал Мозес.

– Да в этом-то как раз все дело, – продолжал Иезекииль. – Мы верим, что в субботу нельзя зажигать огонь, но не верим, что можем докричаться до Небес, чтобы они нам помогли. Гордимся, что мы избранный народ и не можем вымолить у Всевышнего даже самого насущного… Чем же мы отличаемся тогда от остальных? Тем, что празднуем Песах и Пурим?

Вот именно, Мозес. Чем мы тогда, собственно, отличаемся от всех прочих?..

Похоже, это означало еще и то, что всё, что мы, в крайнем случае, можем, так это только дать умирающему яду, чтобы избавить его от мучений. В хорошенькое же место мы попали с тобой, Мозес. В славное местечко, сэр, если говорить серьезно.

– Следует все-таки доверять Небесам, – неуверенно сказал Мозес, чувствуя себя вдруг совершенно ни от чего не защищенным.

– Конечно, – согласился Иезекииль, – Вопрос только в том, как может человек доверять Небесам, если он не может доверять даже самому себе?.. Да что это такое с тобой сегодня, Мозес? – проворчал он, хмурясь. – Мне кажется, что сначала следовало бы научиться орать что есть сил, чтобы тебя, по крайней мере, услышали.

– Орать? – с сомнением в голосе переспросил Мозес.

Вместо ответа Иезекииль с шумом набрал в легкие воздух, выпятил грудь и заорал, расставив в стороны худые руки. Лицо его мгновенно покраснело, и на шее вздулись темные вены. Номер «Субботнего приложения» отлетел в сторону и упал на пол.

– Господи, Иезекииль, – сказал Мозес. – Не думаю, чтобы тебя услышал кто-нибудь, кроме дежурной сестры.

– Кто знает, – Иезекииль нагнулся, чтобы поднять упавший журнал.

Почти сразу же после этого дверь в библиотеку приоткрылась и в проеме показалась голова Амоса.

– Вот видишь, – сказал Иезекииль.

– Я проходил мимо и услышал знакомый голос, – сообщил Амос, не делая попыток войти.

– Это Иезекииль, – сказал Мозес.