Некоторое подобие сострадания, которое отделяет тех, кто его испытывает от остального человечества лучше, чем какие-либо другие признаки.

– Так я пойду, – сказал Мозес.

– Идите, Мозес. И, пожалуйста, не забывайте, что я вам говорил про дорожку третьей террасы. Там вечно валяется какой-нибудь мусор.

– Само собой, – кивнул Мозес.

Само собой, сэр. Будем об этом помнить, сэр. В конце концов это наша прямая обязанность, от которой нас не в состоянии освободить даже все скорби мира.

– Этот доктор Фрум, – сказал Мозес Иезекиилю, когда тот зашел к нему вечером в библиотеку. – Мне кажется, с ним не все в порядке. Ты, случайно, не обращал внимания?

– Фрум? – Иезекииль оторвался от журнала, который он читал.– Еще бы с ним было все в порядке.

Он перевернул страницу и вновь углубился в чтение.

– Я говорил про Фрума, – повторил Мозес.

– А я про кого? – спросил Иезекииль. – У него умерла жена. После этого он здорово изменился. Стал таким, каким мы его теперь знаем.

– Вот оно что. Ты хочешь сказать, что он был женат?.. Никогда бы не подумал.

– Ничего удивительного. Многие люди состоят в браке.

– Хотел бы я посмотреть на женщину, которая решила связать свою жизнь с нашим доктором… Так значит, она умерла?

– В общем, да, – сказал Иезекииль, продолжая читать. – Дело в том, что он отравил ее. Странно, что ты об этом не слышал.

– Ерунда какая-то, – Мозес засмеялся. – Просто какая-то ерунда. Как это – отравил?

– Спроси у Амоса, если хочешь, – сказал Иезекииль. – Он дал ей яду. Это все знают.

– Яду? – переспросил Мозес. – Какого еще яду?

– Обыкновенного. Откуда мне знать, какого. Просто дал ей яду, чтобы она не мучилась. У нее было что-то с почками.

– Ты хочешь сказать, – Мозес все еще не верил своим ушам, – что он ее отравил? Свою жену?

– Боже мой, Мозес, – сказал Иезекииль. – Я хочу сказать, что на сей счет существуют разные мнения. Некоторые, например, считают, что нельзя заставлять смертельно больных мучиться, если мы можем избавить их от страданий.