Он взял юношу под локоть и почти насильно втащил его в подворотню. Грязная вода стекала у того по лицу. Обмякший зонт лежал в луже, жалко ощетинившись железными спицами. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы убедиться, что ни один мастер в мире не возьмется вернуть его к жизни.

– Мой зонт, – юноша с ужасом смотрел то на зонт, то на Пинхаса. – Смотрите, что вы сделали. Вы сломали мой зонт!

Голос его гулко разносился в пустой подворотне.

– Простите меня, – сказал Пинхас. – Я не хотел. Вы выскочили прямо передо мной. Конечно, я не успел затормозить.

– Прежде чем поворачивать, вы должны были дать сигнал. Я знаю правила.

– Боже мой, да тут всегда было пусто, – соврал Пинхас. – Никогда ни одного человека.

– Я этого так не оставлю, – опять повторил юноша. – Можете в этом не сомневаться.

В голосе его, впрочем, не было никакой уверенности. Тем не менее мысль оказаться перед лицом разгневанного управляющего повергла Пинхаса в трепет. Велосипед, к счастью, не пострадал. Зонт тоже бы цел. Закатив велосипед в подворотню и прислонив его к стене, он сказал:

– Послушайте, мы можем все это прекрасно уладить. Я вам за все заплачу. Вот увидите.

– Конечно, вы заплатите, – молодой человек немного оживился. – Нельзя же вот так безнаказанно давить прохожих. – Он сказал еще что-то про распоясавшихся лихачей, от которых нет спасения даже на тротуаре, и без особого успеха попытался вытереть мокрым рукавом лицо. Порывшись в кармане, Пинхас протянул ему платок.

– Возьмите. Возьмите, возьмите, он чистый. Я его еще не разворачивал.

Дождь на какое-то мгновенье стих, потом налетевший порыв ветра ударил где-то сорванной ставней, и дождь хлынул с новой силой.

– Черт знает что, – молодой человек вытер одной рукой лицо, а другой продолжал прижимать к себе забрызганную грязью папку. – Ты возвращаешься домой, после работы, голодный, и вдруг на тебя наезжает неизвестно кто. Просто черт знает что.

– Ну, почему же неизвестно? – спросил Пинхас. – Совсем даже не неизвестно. Меня зовут Пинхас. Пинхас Киржнер. Я развожу почту.

– Так вы еврей, – сказал молодой человек так, как будто ему все стало ясно. – Ну, конечно, – добавил он с горечью. – Кому еще пришло бы в голову сбивать на тротуаре прохожих?

– В такую погоду вас мог сбить кто угодно, – гордясь собственной кротостью, возразил Пинхас.

– Не думаю, – юноша спрятал платок в карман. – А если бы пострадали мои чертежи? Вы хоть знаете, сколько они стоят? Да вас бы потом затаскали по судам.

– Ах, Боже мой, – застонал Пинхас, у которого упоминание о суде вызвало почти неодолимое желание бросить все и бежать сломя голову прочь. Затем не без некоторой внутренней борьбы он поднял свой зонт и протянул его молодому человеку. – Вот. Возьмите, – сказал он, чувствуя, какую жертву ему приходится принести из-за собственной неосторожности. – Он почти новый и очень удобный… Да берите же. Берите. Он вам понравится. Видите, какая тут удобная ручка?