– Я подумаю над этим, – сказал Мозес. – Странно только, герр доктор, что вы, кажется, вспомнили сейчас заповедь око за око. Разве же это евангельская заповедь?

– Дорогой мой, – доктор Цирих произнес это мягко и даже несколько снисходительно. – Заповедь око за око никто и никогда не отменял по той простой причине, что она неукоснительно подтверждает установленную Небом справедливость, которая должна царить на земле. Другое дело, если вы вдруг захотите подняться выше этой ограниченной, человеческой справедливости и исполнить то, к чему призывает нас всех Христос. Беда только в том, что это мало кому удавалось, Мозес., – добавил он весело, словно и не думая огорчаться этим известием. – Это, знаешь ли, как бутерброд, который всегда падает на пол. Никто и никогда не видел бутерброд, который упал бы на потолок, хотя я подозреваю, что Небеса, на самом деле требуют от нас именно этого.

– Швыряться бутербродами? – уточнил Мозес.

– В переносном смысле. Ты, кажется, что-то хотел сказать, Мозес?

– Только то, – Мозес обрадовался, что сразу нашел для ответа нужные слова, – только то, герр доктор, что иногда мне кажется: ваша вера не дает человеку ни единого шанса почувствовать под ногами твердую почву.

– Кроме одного, – быстро возразил доктор Цирих. – Кроме одного, Мозес. Она дает нам возможность довериться Богу.

– Я бы мог, пожалуй, кое-что возразить на это, но в целом… в целом… – начал было Мозес, но Цирих быстро перебил его.

– Оставь, Мозес, – он махнул рукой. – Мы уже сто раз обсуждали все это, и при этом, кажется, без всякой пользы. В конце концов, не будет ничего страшного, если каждый из нас останется при своем.

– Как хотите, – Мозес немного удивился, что доктор Цирих проявил вдруг такую несвойственную ему покладистость. – Может, вам что-нибудь надо принести, доктор?.. Скажите мне, и я сейчас же принесу все, что вам надо.

– Если тебя это не затруднит, Мозес, – сказал доктор, косясь на дверь, словно боялся, что кто-нибудь может его услышать, – то я как раз хотел попросить тебя об одной услуге.

Он спустил с кровати ноги и, наклонившись к Мозесу, сказал почти шепотом, как будто собирался сообщить собеседнику что-нибудь не совсем пристойное. – Не мог бы ты сегодня вечером не закрывать дверь в свою комнату, Мозес?.. Разумеется, если это не покажется тебе слишком бестактным.

– Конечно, сэр, – кивнул Мозес, слегка все же растерявшись от этой странной просьбы. – Сделайте такое одолжение, герр доктор.

– Вот и чудесно. Надеюсь, все это останется между нами.

– Само собой. В конце концов, вы ведь не собираетесь сжечь нашу клинику или взять весь персонал в заложники?