— И я с «вами»? Если разрешите, конечно.

Февронья Савватеевна, не находя слов от возмущения, всплеснула руками.

— Вам? Курить?

— Ничего, мадам! Курил! Почти пятьдесят пять лет! И как видите — здоров и бодр!

Галя видела, что дед ищет ее поддержки! Ее уверенности?! Она осторожно прижалась губами к его руке.

— Дед! А почему ты всегда был такой… Закрытый?

Он молчал.

— Ну, гордый… Отодвигающий от себя?

Галя произнесла эти слова шепотом и сама удивилась этому. Но она знала, что именно этого разговора — шепотом, дыхание в дыхание — хотелось деду сейчас.

Хотелось ему, очень старому, одной ногой стоящему в могиле… И ей самой!

— Нет! Не гордый… — приняв ее интонацию, тихо начал старик. — А! Слова такого — не помню. Не одинокий! Может быть… Ушедший в себя? А?

— Не делящийся — ни с кем… Ничем! — пыталась подсказать Галя.

— Другое! — покачал головой старик. — Пойми… Когда у человека есть одна задача… Трудная, большая. На всю жизнь… У него нет времени. Даже простого желания нет… Делиться, общаться. Спорить!

— А у тебя… Есть такая задача? — тихо спросила она.

— Есть! Была… — задумчиво ответил Александр Кириллович.

— И ты — решил ее?

Он пристальным, долгим, немигающим взглядом посмотрел на нее. Потом ответил решительно:

— Да! Кажется — да…

Гале показалось, что она не умом, а каким-то женским, даже уже материнским чувством поняла, в чем была она… Эта большая на всю его долгую жизнь — задача.

— Как ты живешь? — неожиданно нежно спросил Александр Кириллович.