Логинов опустил голову.

— Уходи, уезжай! — повысил голос старик.

Логинов подошел к нему, осторожно обнял его. На секунду ткнулся в седую щетину.

— Какой-никакой, а я ведь… Корсаков! Хоть и старый, древний! Но мужик. Глава дома… Имени.

Он сделал жест рукой, показывая то ли на комнату, то ли имея в виду что-то гораздо большее, чем его дом… И тихо добавил:

— Здесь есть еще кое-что мое… И немало! Моего.

* * *

— Я тебя спрашиваю! — повысил голос дед.

— Не кричи!.. — испугался Генка. Огляделся. — Как это дед добрался по лестнице до его чердака?

— Чего не стрижешься? — уже тише спросил Александр Кириллович. — Вроде бы… Грива нынче не модна?

— Не на что, — огрызнулся Генка. — Подкинь «тенчик» — постригусь! Даже одеколоном освежусь. Рядом с нами в гостинице аж французский завели!

— Тише! Забыл, что дед еще не глухой?! — Старик усаживался глубже в плетеное кресло рядом с Генкиной раскладушкой. — Что? Ушел из грузчиков?

— Откуда?..

— Ты же в Аэрофлоте… Грузчиком был оформлен… На заграничных линиях. Даже — с допуском!

Генка побледнел.

— Кто? Сказал?

— «По своим каналам!» — старый Корсаков попытался не потерять шутливый тон. — Небось на кого-нибудь из отцовских приятелей вышел. Выканючил: «Дядя Миша… Тетя Маша…» Говори, кто помог тогда туда устроиться?

— У тебя же… «свои каналы?» — попытался еще сопротивляться Генка. — У меня «свои»!

— Ну! — стал недобрым дед. — Говори!

— Они сами меня нашли. Сказали… Ну, что я стану самостоятельным… Ну, и бабки, конечно, были нужны!