— Как всегда! — он улыбнулся и потянулся, чтобы поцеловать Евгению Корниловну в теплую, пухлую, розовую щечку.

«Это тоже была ей награда. Может быть, самая высшая!»

День обещал быть жарким. Уже сейчас можно открыть окна, но ветер смел бы все со стола.

Они пили кофе, сидя друг против друга. Молчали.

«Где еще найдешь такую тетку? Чтобы с утра! Все зная. И ни одного вопроса? Ни одного совета!» — благодарно думал Нахабин.

Хотя все в душе было неспокойно, какая-то извечная, семижильная прародительская сила оптимизма… Сила самой жизни дышала в нем. И сейчас, и всегда! Именно в такие, нелегкие минуты…

— «Однова живем? А?» Так, что ли? Тетя Женя?

Она не ответила ему. Только улыбнулась. Хотела успокоить себя, но это ей — не удавалось…

— Я звонила… Туда! — тихо сказала она. — Лина уже благополучно добралась… Отец очень рад! О! Айзик вообще сентиментальная натура!

— А… Причем тут Айзик? — махнул рукой Олег Павлович, — при чем тут Лина?

— Она — моя дочь!

Нахабин задумался. Лицо его стало смешно-серьезным. Так или бывают смешными очень заспанные и от этого преувеличенно-сосредоточенные лица.

— Хоть с этим… Будет легче! Она наконец — там! — сказал он про себя. — А что ее… муж? Жигач? Ты звонила ему?

— Никто не подходит. Болтается, наверно, где-нибудь! Освободился! — недобро ответила Евгения Корниловна. — Ему же так и не дали визы!

— И не дадут! — зло и коротко закончил тему Нахабин.

— И ты… Не мог помочь?

— Значит — не мог!

— Это что? — она замерла… — Уже… Манаковские дела?

Олег Павлович выпрямился.

— А вы бы… Евгения Корниловна! Могли бы заменить добрый отдел в нашем ведомстве? Например, «Отдел ненаучно-исследовательской информации!»