— Я сказал… Не кричать в моем доме! — грохнул по столу кулаком старый Корсаков.

Он обвел всех глазами.

Задержался на Логинове, который сидел, опустив голову.

Сделал широкий и достаточно определенный жест рукой — мол, все свободны.

— Машину? Завтра? За вами прислать? — еще раз попытался сгаерничать Нахабин после неловкой паузы.

— Будет! — спокойно, даже примирительно ответил старик. — Все будет, дорогой мой мальчик. И машина тоже будет!

Пройдя к двери, он сам распахнул ее перед Нахабиным.

— Прошу! Спокойной ночи…

Все потянулись из столовой.

Галя, Февронья Савватеевна и Лина бестолково мельтешились на кухне. Нахабин обернулся к Лине. Прочел по ее губам имя Жигача. И вдруг взорвался:

— Все! Отъездился!.. Не выездной!

Хотя он и сказал это шепотом, Генка от этих слов пулей взлетел по лестнице на свой чердак.

Логинов по-прежнему сидел один посреди разгромленного стола.

— А тебе… что? Особое приглашение? — недобро спросил старый Корсаков.

— Александр Кириллович… — Тихо начал тот. — Ты понимаешь… Чем это все грозит? Что ты… хочешь затевать?

— Для меня? Чем «грозит»? — Корсаков сделал паузу. — Все тем же — смертью.

— А для меня?

Логинов поднял на старика глаза. Они были больны, доверчивы и просили пощады.

Корсаков отвернулся.

Потом сделал шаг, другой к двери. Так же доверительно, тихо сказал: «А я, может… Умру сегодня! В постели?»